Старик никогда не сказал бы Жаклин о том, но в глубине души понимал, что не настолько виноват этот незнакомый парень, как она считает. Он хорошо знал, что такое дуэль, хотя сам никогда в этом не участвовал.

№№№№№№

Старик припомнил старый обычай итальянцев, по которому теряют право мести, если убийца приходит на могилу жертвы и съедает там хлеб, намоченный в вине три дня подряд. Он и не заметил, что размышлял об этом вслух, а понял это только, когда она воскликнула:

– Зачем ты об этом рассказываешь? Я не хочу знать никаких чужих обычаев, что бы он ни сделал теперь, ему нет, и не будет прощения.

Он заметил, что она в штыки воспринимает все, даже старые легенды, что уж говорить о реальности

– Он никогда не приблизится к могиле Сержа, – яростно твердила Жаклин, но даже если всю оставшуюся жизнь будет туда ходить, днем и ночью, и это слишком малая плата за прощение. Я не знаю, что он должен сделать, чтобы его можно было простить.

– Ты думаешь, такой обычай придумали глупые люди, это при их вековой кровной-то мести. Но, наверное, мудрейшие из них поняли, что смерть порождает другую смерть, разрушения – еще большие разрушения, а человек рождается не для того, чтобы его зверски убивали, даже если он и повинен в чем-то. Не нам судить его. Для этого есть кара небесная.

Он даже сам удивился тому, что произнес подобные слова, но ему хотелось как-то уберечь внучку от всего, что происходило с нею здесь, в старом замке. Она молчала, но от своего грозного замысла отступаться не собиралась. И Старик понял, что надежда остается только на то, что никогда больше и нигде, хотя мир так тесен, она не встретится с этим мужчиной. Хотя, вспомнив о Пианисте, он понял, что такое вряд ли возможно, уж он-то позаботиться о том, чтобы все было по-другому. Случайность? Он и прежде не верил в случайности, а когда у него появился такой таинственный гость, то любая случайность становится закономерностьюОн прогнал от себя подобные мысли, решив, что не стоит призывать беду.

– Я никогда не понимала тебя, а сейчас и вовсе ничего не понимаю, – призналась Жаклин. – Почему ты защищаешь убийцу твоего единственного внука? Хотя до нас с Сержем тебе всегда было мало дела.

Она отвернулась, понимая, что сказала лишнее, и, чувствуя свою вину, не хотела видеть его лицо.

Жаклин захотела остаться одна. Старик, понимая это, поспешил удалиться. Хотя ему было очень обидно после этих слов, но он не держал на нее зла. Она разговаривала с ним, а это уже хорошо. Он понимал, что невозможно за несколько дней наладить отношения, которые по его вине рушились годами. Ему оставалось терпеливо ждать, хотя хватит ли у него на это время? Но ничего другого все равно не оставалосьЕго пугала и тревожила ее агрессивность, не женское желание уничтожить врага своего. И даже помыслов о прощении и понимании не было в ее душе. Наверное, на это тоже нужно было время, но сколько его отпущено, не случится ли новая беда раньше того срока, пока придет понимание. Он не мог ответить ни на один из этих вопросов, а еще говорят, что старость мудра. Это не его случай, у герцога Ра оставались только вопросы, на которые нет ответов. Интересно, что бы по этому поводу все сказал Пианист. Он пытался поставить себя на его место. Эти двое за такой короткий срок почти сроднились.

№№№№№

Жаклин знала, что возмездие должно грянуть, и наивно полагала, что после этого она успокоится. Но она не хотела знать, как это произойдет. Она не хотела думать о том, что Серж и сам был в чем-то повинен. И тени сомнения не появлялось в ее душе. Старик об этом догадывался, Пианист хорошо видел это, но пока они оба хранили молчание.