– Да, это правда, – негромко проговорила Ира. – Прости. Но ты уедешь, а мне здесь всю жизнь жить. Прости.

Сердце Маши сжалось от боли. Она считала Иру подругой, а та врала ей с самого начала. Она предала ее. Слезы сами собой покатились из глаз. Маша села на пол, сжав виски руками. Снаружи еще доносились какие-то выкрики и насмешки, но Маша уже не обращала на них никакого внимания. В этот момент она на какое-то мгновение даже была рада, что отделена дверью и не видит лиц своих мучителей.

Постепенно все стихло. Лариске надоело орать, и она в сопровождении свиты удалилась. Стало совсем темно. Маша некоторое время еще сидела на полу заброшенной усадьбы, размышляя о своем горе. Затем, почувствовав холод, решила, что пора выбираться. Она снова толкнула дверь. Но та не поддалась. Скорее всего, Лариска с подругами подперли ее чем-то тяжелым. «Надо попробовать оторвать доски от окна, – подумала она. – Если не получится, пойду наверх». Снизу она видела, что на первом этаже окна заколочены досками, а на втором вообще пустые. Однако, включив фонарик, Маша увидела, что окна… заложены кирпичом. Она оторопела.

«А как это может быть? – подумала она в недоумении. – Лариске это точно не под силу – заложить кирпичом три окна за пять минут. Откуда взялся кирпич?»

Что ж, надо искать другой выход. Пока еще фонарик горит, батарея работает, но зарядки не так и много. Надо поторопиться. Не может быть, чтобы в таком большом доме был один выход. Однако его не было. Маша прошла по этажу и не нашла больше ни одной двери. «Надо звонить родителям! – решила она. – Будет скандал. Но лучше скандал, чем пропасть здесь!» Она быстро набрала номер матери. Звонок не прошел. Попробовала позвонить отцу – тоже безрезультатно. Похоже, она попала в ловушку, из которой не выбраться. Маша почувствовала, как колени задрожали – ее охватила паника. Что делать? Куда идти? Как выбраться отсюда?! Стало очень холодно.

Вдруг на втором этаже она услышала топот ног. Маша испугалась. Кто это? Она здесь не одна?

– Эй! – дрожащим от страха голосом крикнула девушка. – Кто здесь? – Ответом ей было молчание. Наверное, послышалось. Или нет? Маша решила подняться на второй этаж и проверить. Она осторожно прошла по скрипучей деревянной лестнице с резными перилами. Вошла в коридор – и обомлела. Прямо перед ней открылся класс, в котором стояли железные парты и стулья, прикрученные к полу, а на стене висела старая коричневая доска, на которой мелом было коряво нацарапано: «Мы все – дети Сталина!» Некоторое время Маша не могла даже пошевелиться. Все было настолько реальным. Как возможно? Ведь в усадьбе после войны был клуб, вряд ли здесь оставался класс для несовершеннолетних преступников. Наверняка его переоборудовали под какой-нибудь кружок. Вокруг все было тихо, И Маша, отважившись, сделала шаг вперед. Провела рукой по парте – она была не призрачной, вполне реальной. И на ней даже были выцарапаны ножиком какие-то каракули. Машу не покидало ощущение, что за ней наблюдают. Но она никак не могла понять, кто и откуда.

Из коридора снова послышался топот ног. К нему добавился грубоватый смех и громкие окрики. По спине Маши пробежал холодок. Все это не могло быть правдой. «Это же все не по-настоящему», – успокаивала она себя. Маша сделала несколько шагов вперед и вышла из класса – прямо перед ее глазами мелькнула спина мальчишки в серой, похожей на арестантскую, куртке. Он скрылся за поворотом. Маша последовала за ним. Никого. Маша прошла еще дальше. Перед ней открылась еще одна комната – в ней стояли трехэтажные нары вдоль стен, а на окне красовалась решетка. К изумлению Маши, на нижней кровати сидели несколько детей и молча смотрели на нее – равнодушно, тупо, не мигая. Испугавшись, Маша бросилась назад и снова попала в класс. Теперь здесь уже не было пусто. За партами сидели дети – сплошь мальчики. Все в серых однообразных куртках, стриженные наголо. Едва Маша вошла, как они начали кричать, голоса были надрывные, искаженные, не по-детски низкие и злые. Маша стояла, не в силах пошевелиться от ужаса. Она видела, как все шире открываются рты детей. Их подбородки опускались до груди, глаза почернели, кожа стала мертвецки-серой и практически слилась с цветом курток. Опрятный на первый взгляд класс начал вдруг преображаться. Со стен облезала краска, парты вздымались, вырывая половицы. Лица детей почернели. Один из мальчиков, скорее похожий на червя, подполз к Маше и схватил ее за ногу. Ощущение было настолько реальным, что Маша вышла из оцепенения и бросилась к лестнице. К ее ужасу, лестницы не оказалось – она исчезла. Вниз пути не было. Тогда Маша ринулась выше в надежде выбраться на крышу. Ей почти удалось добраться до следующего этажа, как вдруг вокруг ее запястья сомкнулись неестественно длинные бледно-синие пальцы. Маша обернулась и истошно закричала. За ее спиной стояла здоровенная надзирательница в кожаной куртке, перепоясанной по-военному ремнем, и мужских брюках-галифе, заправленных в сапоги. Волосы ее были очень коротко острижены, а на лице видна была только раскрытая пасть с черными заостренными зубами, кривившаяся в усмешке.