– Но… – начал Вадим, но дед его перебил:

– Через три, так через три. Антания зря говорить не будет.

И Вадим покорно склонил голову. Он уже понял, что главная в семье эта маленькая девочка – великая целительница, обладающая железным характером. И раз она считает, что ему ещё рано уходить, лучше её послушать.

Вздохнул тяжело, потянулся за куском уже остывшего сладкого пирога, который испекла Антания к чаю и, усмехнувшись, посмотрел на девочку:

– Спрашивай, давай. Раз уж у нас вечер воспоминаний выдался.

– Чего спрашивать? – растерялась Аня.

– Не знаю, – пожал плечами Вадим. – Я же видел, ты что-то спросить хотела, но не стала дедушку перебивать.

Аня улыбнулась:

– Хотела. Меня давно интересует, как ты в паучьем лесу оказался. Неужели портал там находится?

Вадим перестал улыбаться:

– Нет. Портал не там. А сюда меня смерч принёс.

– Смерч? – глаза девочки расширились от удивления. – Тогда тебе нельзя уходить, пока ты свою миссию не исполнишь.

– Какую миссию? – не понял юноша.

– Смерч – это воля богов, – как непонятливому младенцу начала объяснять Антания. – Это у нас каждый ребёнок знает: чтобы мальчика признали мужчиной, он должен пройти инициацию. В определённый день он приходит на поле Испытаний и ждёт, когда его унесёт смерч. Смерч приносит его туда, где он больше всего нужен. Юноша обязан выполнить какое-то задание и получить метку богов. Каждый мальчишка мечтает о том дне, когда выйдет он на поле, чтобы доказать всем, что он – настоящий мужчина и достоин носить эту метку.

– Но мы-то туда нечаянно попали, – возмутился Вадим. – Почему мы должны что-то кому-то доказывать? Нам это не нужно!

– С волей богов не спорят, – пожала плечами Аня. – Пока ты не пройдёшь испытание, ты не сможешь отсюда уйти. Смерч снова тебя вернёт.

Вадим с трудом сдержал рвущиеся с языка ругательства. Он и так проторчал здесь уйму времени, не зная, что с ребятами, живы ли они, удалась ли им их миссия. Несколько раз пытался связаться с Витей на мыслеречи, но она адресата не находила. И он уже извёлся от беспокойства за друзей. А теперь выясняется, что ему надо ещё какой-то подвиг совершить. А он даже представления не имеет, что именно он должен сделать.

– Какое задание? – справившись с собой, выдавил он.

– Никто не знает, – вмешался в разговор дед. – Ты поймёшь, прошёл ли ты испытание, только когда на руке метка появится.

– Какая метка?

– На руке возле плеча. У каждого рода она своя. Какой она будет у тебя, я не знаю.

– Ч-ч-чёрт! – не сдержался юноша. – И долго я ждать должен? Я, вообще-то, сюда не для инициации прибыл! Мне ваш мир спасать нужно!

– Видимо, спасения мира богам мало, – серьёзно ответил дед. – Ты должен спасти ещё кого-то, кроме всего мира.

– Чёрт! – снова выругался Вадим.

Аппетит пропал напрочь. Бросив на тарелку надкусанный кусок, он встал, с шумом отодвинув стул, вышел из комнаты и долго сидел на крыльце, глядя на заходящее солнце, переживая, что так надолго застрял здесь и никак не может соединиться с ребятами. Его не пугало, что от него ждут какого-то подвига, пусть даже и смертельно опасного. Но ему была невыносима мысль о том, что друзья могут погибнуть, пока он тут проходит какое-то дурацкое, совсем ему не нужное испытание. Ему и так ещё десять дней до гор добираться, а тут – новая задержка. Сколько можно!

А когда совсем стемнело, прошёл в дом. Не глядя на тихо беседующих хозяев, лёг на кровать, отвернулся к стене и долго лежал с открытыми глазами, с трудом сдерживая слёзы ярости и отчаяния.

***

Следующие два дня он ходил мрачный, как грозовая туча. Дед с внучкой переглядывались встревоженно, но молчали. А на третий день Вадим за завтраком сказал: