Робин добрался до двери и постучал. Дверь чуть приоткрылась, потом немного шире. Он поговорил с женщиной и направился назад к сараю. Оказавшись снова под крышей, Робин сбросил капюшон, вода стекала с него ручьями.

– Триумф mes beaux yeux.[5] За деньги они дадут нам еду и питье, несколько одеял и разрешат использовать их дрова.

– А я? – спросила Петра.

– Вы так торопитесь сбежать от меня. Разумеется, это очень комфортабельное место, но мадам Гулар разрешила вам провести ночь в доме.

Петра поспешила к своему сундуку, чтобы достать мешок с предметами первой необходимости и запасное платье на завтра. Она уже хотела уйти, но тут вспомнила, что на ней надеты сандалии. Так что придется идти босиком. Петра нагнулась, чтобы развязать их, но Робин сказал:

– Могу я попросить о чести отнести вас?

Он был невозмутим, но она слышала смех в его голосе. Петра колебалась, но слишком сильно было желание оказаться в его объятиях.

– Спасибо, – сказала она и попыталась не напрягаться, когда он подхватил ее на руки.

Лудовико, несущий ее, подхвативший ее на руки, только чтобы показать свою силу. Она протестовала, но ей это нравилось – нравилась близость, интимность, она чувствовала себя хрупкой в его сильных руках…

– Натяните мой плащ поверх вашего, насколько сможете. Он непромокаемый.

Петра прогнала глупые воспоминания и постаралась, как могла, но намокшая кожа была скользкой, и с ней было нелегко справиться.

Робин шагнул под дождь.

– Мои искренние извинения за все возможные недостатки.

– Как носильщик вы, сэр, великолепны.

– Приберегите ваши аплодисменты до тех пор, пока я донесу вас до двери, не уронив. Эта грязь такая скользкая.

Как будто в доказательство его ноги разъехались. Петра инстинктивно прижалась к нему, потом сразу же поняла свою ошибку и отпустила, стараясь отклониться в другую сторону, чтобы сохранить равновесие.

Это едва не опрокинуло их, и у нее вырвался глупый крик, когда она приготовилась рухнуть в отвратительную жижу.

Он сделал два шага в одном направлении, потом шаг обратно и замер, ненадежно балансируя. Они посмотрели друг на друга и затаили дыхание.

Затем Робин осторожно двинулся дальше.

Носить на руках дам умеет любой повеса. Умеет целоваться. Ласкать дам – распутных, одетых в шелка, с нарумяненными щеками и накрашенными губами, пропитанных ароматами мускуса и роз.

Но грубая шерсть ее плаща наверняка царапала ему руки.

Что, если ее приключение окончится даже лучше, чем она мечтала? Может быть, однажды на балу в Англии она встретит Робина Бончерча, джентльмена. Они будут танцевать под очаровательную музыку, глаза в глаза, дразня, флиртуя. Он флиртовал так же легко, как дышал.

Сейчас он дышал тяжело, делая последние шаги, но когда поставил ее на маленькое крыльцо, победно улыбнулся.

– Благодарю вас, мой герой! – Петра широко улыбнулась. В этот момент дверь открылась, и появилась жена крестьянина. Петра быстро переадресовала свою улыбку ей.

– Господь благословит вас за ваше милосердие, мадам.

– Ну, входите же! – произнесла она с сильным акцентом. Женщина была грязной, у нее не хватало нескольких зубов.

Петре вдруг расхотелось оставаться тут одной.

– Мне жаль, что тебе придется спать в сарае, Робин. Возможно…

– Не беспокойся обо мне.

– Тебе будет неудобно. – Петра обратилась к женщине. – Не мог бы мой брат…

– Никаких мужчин. – Женщина схватила Петру за руку и втянула внутрь, захлопнув дверь перед носом Робина Бончерча.

Петра чуть было не распахнула ее снова и не выбежала наружу, но это было бы смешно. Конечно, эти люди бедны и, судя по запахам, грязны, но они предложили то, что имели. Петра снова поблагодарила хозяйку.