– В тысяча восемьсот восемьдесят девятом Отектвуд стал первой крупнейшей психиатрической больницей во всем юге. Она почти полностью сгорела в девятьсот девятнадцатом и через пять лет была восстановлена, – закончил Кори. – У этого места богатая история.

– А ты увлекаешься историей?

– Немного.

– Честно скажу, я очень устал. Сейчас передам тебя сестре Колбан, она сделает тебе небольшую экскурсию и расскажет, что к чему. После, жду в своем кабинете.

Мужчины вошли в здание администрации. корпус А. Старинная архитектура смотрелась нелепо в купе с кафелем. Пахло хлоркой и духами сестры Колбан. Сестра Колбан – женщина небольшого роста, с неправильным прикусом. Ее отвлекли от интересной переписки и она, нехотя отложив телефон поприветствовала докторов.

– Можешь звать меня просто Алана.

– А я Кори. – Кори было неудобно называть ее Аланой. Она лет на десять старше его.

Алана шустро зашагала по коридору указывая пальцами на двери и тараторя:

– Архив, бухгалтерия, расчетная группа, учебный класс, на втором этаже кабинет доктора Шварца и главной сестры. – при слове главная сестра Алана поморщилась. Она не очень-то жаловала начальство.

– Вам хорошо платят? – зачем-то спросил Кори.

– На жизнь хватает. Учитывая, что мой муж пьет как свинья и не работает уже полтора года, мы живем не бедно. – вместе они вернулись на улицу, но уже через другой выход. – Следующий корпус Б. На первом этаже палата интенсивной терапии и реанимации, диагностические кабинеты, физиотерапия, рентген и томография, барокамера и прочее. В подвале морг. На третьем этаже женское отделение. На втором мужское. Каждое на семьдесят коек. И конечно столовая. У нас кормят хорошо. Обязательно попробуйте рыбный суп.

– Спасибо за совет.

– Напротив корпус Ц – хозяйственная часть и склад. И корпус Д, – Алана указала на двухэтажное здание, расположенное дальше всех и огороженное отдельным забором с колючей проволокой по всему периметру. – Оно находится под круглосуточной охраной и видеонаблюдением. Здесь лежат преступники со всего штата, которые были признаны невменяемыми и направлены на принудительное лечение.

– Мы пойдем туда? – спросил Кори.

– Без пропуска – нет. Да и не люблю я туда ходить.

– Ты долго здесь работаешь и не привыкла?

– Я не работаю с убийцами и маньяками. Нам сюда. – Алана повела Кори в корпус Б.

Обычное отделение. Такое же как в Нью-Йорке и других городах. Белый кафель. Пожарные шланги, горшки с цветами на окнах и сан бюллетени о вреде курения и признаках инсульта. Резкий запах хлорки, от которого першит в горле. Пожилой мужчина медленно шел по коридору и одновременно мочился на белый пол. Сестры сидели на посту и разгадывали кроссворд. Все это Кори уже видел сотни раз. Из окна возле поста сестры виднелся забор корпуса Д. Он манил своими черными решетчатыми окнами и железными дверями. Вот там настоящая практика, а не старики с болезнью Альцгеймера.

Кори познакомили с угрюмым штатным хирургом Бердсом, который носил теплую кофту с детским рисунком поверх халата. С сестрами Натали Грегсон и Хелен Тисс. Первая произвела впечатление полной идиотки, вторая стервы. Хорошее впечатление оставили терапевт Диссигвол. Она была строга, но позитивна, а еще любила крепкое словцо. Сестра Хелен Доу, тезка Тисс, любящая порядок, чистоту и поддерживающая растения в стационаре. Санитар Мейсон Ли – бодрый, эксцентричный молодой парень. Особенно Кори понравилось, как он звал больных на завтрак, стуча шваброй по стене и крича: «хозяин пайку дает.» И Алана.

По дороге в корпус А, корпус Д все еще манил. Кори воображал обстановку внутри и еще множество колоритных работников.