– Но ведь это же и твой дом.

– Нет-нет-нет, мама продала свою долю, и я живу в нем так, из милости.

– Саша не могла так сказать.

– Я не говорю, что она так сказала. Я так чувствую. Каждый день я чувствую, что живу у неё из милости. Тётя может указать мне на дверь в любой момент, если ей так вздумается. В общем, это сложно. Мне кажется, мы ненавидим друг друга, не знаю, когда это началось… Ты мог бы заставить её ревновать. Она бы начала думать о тебе.

– Я могу оказаться не таким уж хорошим соседом, – сказал он.

– У тебя столько комнат. Ты бы меня и не заметил. Я бы вела себя как невидимка.

– Настя, ты очень доверчива.

– Неправда. Не ко всем, – я допила свой кофе, поднялась и стала мыть за собой чашку. – Тётя бы не вышла замуж за плохого человека. Если я доверчива, то она – нет. Она умеет разбираться в людях.

– Что ты ей скажешь?

– Что я напросилась, а ты согласился, – засмеялась я и, в порыве радости, обняла его за шею и поцеловала в щеку.

Тётя даже не поинтересовалась тем, где я буду жить. Я ей сказала, что буду жить у друга – этого оказалось достаточно.

– Твоя мама знает? Напиши мне адрес этого друга.

Я написала адрес дома Ивана, она его прочла, даже не повела бровью, только сказала: «А-а, понятно. Надеюсь, тебе понравится».

В субботу я укладывала вещи. Внезапно, мне стало жаль, что я покидаю эту комнату, этот дом, с которым у меня было связано столько воспоминаний. Я села на кровать, глядя перед собой на старый дубовый шкаф, который, казалось, прирос к полу этой комнаты, его никто никогда не мог сдвинуть с места, как и другую старую мебель здесь.

– Ну, что ты за человек такой, – сказала я громко, надеясь, что тётя, находящаяся в своей комнате, меня услышит. – Неужели тебе все равно?

– Нет, почему же, мне не все равно, – послышалось в ответ спустя несколько минут. – Но я ничего не могу поделать с тем, что моя племянница влюбилась в моего мужа и решила жить в его доме, а он на это согласился.

– Так поезжай к нему сама, а я буду жить здесь. Если хочешь, я даже уволюсь с работы, буду искать что-нибудь другое.

– Ты должна сама решить, что тебе делать. Не впутывай в это меня. Это твой выбор: причинять боль другим людям или нет.

– Ну, так я решила. Я буду жить с ним. Хотя, конечно, если бы ты попросила меня этого не делать, я бы этого не сделала. Если бы видела, что тебе это всё небезразлично, что для тебя это важно.

Молчание длилось слишком долго. Я вышла из комнаты и зашла в маленькую комнату тёти. Она сидела за своим письменным столом и перебирала старые фотографии. Её лицо было спокойным и приветливым. Я села рядом на старый деревянный стул.

– Саша.

– Ну?

– Ты когда-нибудь кого-нибудь любила?

– Может быть. Не знаю.

– Как это «не знаю»!

– Вот так вот, не знаю.

Я увидела, что она держит в руках какое-то фото, я вгляделось в него: на нем была изображена женщина в платье конца девятнадцатого века, в красивой шляпке с пером, у неё был грустно-задумчивый взгляд.

– Кто это?

– Я, – сказала тётя равнодушно, перевернув фото, прочитала надпись на обороте. – 2002 год спектакль «Коварная Александра».

– Не знала, что ты играла.

– В молодости я посещала драмкружок. Было интересно. Он тоже в нем играл, не так хорошо, конечно, но подавал надежды. Ему тогда было шестнадцать лет, совсем юный мальчик. Он мечтал стать актером. В семнадцать лет даже отправился в Москву, поступать в театральное училище, но в результате поступил на экономический факультет, так хотели его родители.

– А где они сейчас?

– А? Они переехали в другой город. Им захотелось жить у моря.

– Значит, вы давно знакомы.

– Ты не представляешь, насколько давно, – задумчиво произнесла Саша. – Я знаю, он кажется тебе взрослым самостоятельным мужчиной.