По пути они встретили рослую женщину с высокими скулами, одетую в траур. Ее голубые глаза выделялись на беспросветно-черном фоне. Капор был туго затянут ниже подбородка. Генерал приподнял шляпу, она кивнула в ответ и быстро прошла мимо, с нескрываемым любопытством взглянув на принцессу.

– Это леди Бессингтон, – сказал он, понизив голос. – Вы с ней успели познакомиться? Она одержима папоротниками и своим покойным мужем, четырнадцатым графом Бессингтоном, последним, кто носил этот титул. Обменявшись с ней апартаментами, мы обнаружили, что она превратила свое жилище в мемориал, посвященный мужу. Его инициалы можно найти на мраморном полу в зале, а на стенах кабинета обозначены все битвы, в которых он участвовал. Моя жена, к несчастью, до сих пор не выздоровела, а то давно уничтожила бы все упоминания о графе. Его вдова такая красивая женщина, что ей непременно следует выйти замуж снова.

Минк обернулась и проводила графиню взглядом, пока та не скрылась из виду.

– А мне казалось, что обмен апартаментами нарушает правила.

– Так оно и есть, – признался генерал. – Но лорд-гофмейстер в конце концов дал свое согласие. Ему, бедняжке, пришлось писать ответы на целую череду писем – моя жена весьма настойчивая особа. Леди Бессингтон вечно жаловалась на стоимость обогрева ее комнат, а нас поселили в тесное жилище эпохи Тюдоров в Рыбном дворе. Вид из окон был ужасный, а теперь мы имеем возможность любоваться рекой. Все, конечно, были в ярости, что нам разрешили этот обмен. Правда, приходится терпеть жалкие попытки леди Монфор-Бебб освоить фортепиано. С этой мукой не сравнить даже топот экскурсантов в парадных покоях под нами. Можете мне поверить.

Внезапно раздалось громкое хрипение, словно кого-то душили. Этот звук заглушил даже веселое гудение посетителей. Принцесса и генерал разом обернулись и увидели шарманщика, который обычно располагался за Трофейными воротами. Часовые были вынуждены терпеть одну и ту же жалобную песню, исполняемую в каком-то рваном, неправильном ритме. Шарманщик, носивший шляпу-котелок с изломанными полями, медленно, с тихой улыбкой крутил ручку своего орудия пытки, обтрепанные рукава его пальто достигали костяшек пальцев.

Генерал Бэгшот, шагнув в его сторону, поинтересовался, что он здесь делает. Тот объяснил, что его наняла играть под своим окном леди Монфор-Бебб. Шарманщик, продолжая крутить ручку инструмента, сопровождал свою игру короткой декламацией, надеясь заработать у публики несколько лишних пенсов.

Вернувшись к принцессе, генерал объявил о своем намерении выяснить, что, в конце концов, задумала его соседка. Наклонившись поближе к своей спутнице, он прошептал:

– Подумайте насчет нашего маленького рандеву в Галерее с привидениями. Но только вдвоем с вами, – добавил он, остановив взгляд на груди Минк.

Не успела она ответить, как Бэгшот внезапно обернулся и уставился на человека в очках, черном сюртуке и цилиндре. Тот торопливо проходил мимо, бережно держа под мышкой мерную линейку.

– Это мистер Блад, гробовщик, – выдохнул генерал с открытым от изумления ртом. – Интересно, по чью душу он явился?

Воскресенье, 20 марта 1898 г.

Минк и Пуки, обе с зонтиками, вышли рано, чтобы поспеть на церковную службу. Влажный от дождя воздух был напитан ароматами садов. Минк шла быстро, но вовсе не потому, что миссис Бутс предупредила ее о возможности соседства с дурнопахнущими солдатами. И она отнюдь не спешила вознести хвалу Господу за Его многочисленные благодеяния: на данный момент они не были столь уж очевидны. Непреодолимое любопытство, вызванное внезапным появлением мистера Блада, – вот что подняло принцессу с постели в столь ранний час.