Наконец, престарелый клерк, чей исхудалый и оборванный вид являл собой разительный контраст с роскошно обставленной приёмной, пригласил мистера Криспаркла войти в кабинет Великого Человека. Мистер Хонитандер сидел за необъятного размера дубовым письменным столом и одно за другим подписывал письма – не иначе предлагавшие добрым гражданам Англии немедленно стать благотворителями и выложить свои денежки, а если нет, то убираться к чёрту.

– Сядьте! – приказал мистер Хонитандер, властным жестом указывая младшему канонику на стул, стоящий на некотором отдалении от начальственного стола и словно приготовленный для провинившегося школьника.

Мистер Криспаркл передвинул стул ближе и сел. Главный Благотворитель, наоборот, отодвинул своё кресло подальше и уселся, уперев руки в колени и подавшись вперёд, словно бык, заметивший на своём пастбище зазевавшегося прохожего.

– Так-так, мистер Септимус, – начал он, нахмурившись. – Похоже, у нас с Вами различные представления о священности человеческой жизни!

– Неужели? – поднял брови младший каноник.

– Именно, сэр!

– Могу я узнать, сэр, – кротко сказал мистер Криспаркл, – каковы будут ваши взгляды на этот предмет?

– Человеческая жизнь, сэр, это такая штука, которая неприкосновенна! Да, неприкосновенна, и таковой и должна оставаться!

– А каково, по-вашему, моё мнение на этот счёт? – всё так же вежливо поинтересовался младший каноник.

– Ну, знаете ли, сэр! – громовым голосом воскликнул мистер Хонитандер, хлопнув себя ладонью по колену. – Уж в этом-то Вы обязаны разбираться сами!

– Безусловно, сэр. Но поскольку Вы сказали мне, что наши взгляды на священный характер человеческой жизни различны, я понял, что Вы уже составили себе какое-то представление о моих взглядах. Будьте так любезны и сообщите мне, какое же именно?

– Если человека насильственным образом лишили жизни в самом расцвете его юности – не старика, заметьте, а юного, очень юного человека! – как Вы назовёте подобное ужасное деяние?

– Убийством, – сказал младший каноник.120

– Ага! А как Вы назовёте того, кто совершил это преступление?

– Убийцей, – ровным голосом ответил младший каноник.

– Ну рад видеть, что хоть с этим-то Вы согласны, сэр! – язвительно сказал мистер Хонитандер. – Я от Вас и этого не ожидал!

– Извольте объяснить мне, сэр, что Вы имеете в виду, выражаясь при этом столь непозволительным тоном?

– Я не позволю, сэр, чтобы меня запугивали в моём собственном кабинете! – повысил голос Главный Благотворитель.

– Как Вам будет угодно, сэр, – спокойно ответил мистер Криспаркл. – Но я прервал Ваши объяснения.

– Убийство! – возопил мистер Хонитандер, вздымая палец к потолку. – Кровопролитие! Каин и Авель! Я не желаю иметь дело с Каином! Я отталкиваю его окровавленную руку дружбы, сэр, она мне отвратительна!

– Я всё ещё не услышал Ваших объяснений, сэр, – проговорил мистер Криспаркл, кладя ногу на ногу.

– В Заповедях Моисеевых сказано: «Не убий», сэр! Не мне напоминать Вам об этом!

– Там ещё сказано: «Не говори напраслину о ближнем твоём», – заметил младший каноник.

– Довольно, сэр! – взревел мистер Хонитандер, вскакивая. – Хватит увёрток! Слава Господу, что этот малолетний преступник и его сестра, о которых я не могу даже вспоминать без содрогания и ужаса, достигли теперь совершеннолетия, и я могу сложить – нет, с облегчением сбросить с себя! – обязанности их опекуна! Так как Вы пожелали заботиться о них дальше, я передаю Вам все отчеты по расходованию средств – избавьте меня от них, сэр, избавьте как можно скорее! И вот ещё что я скажу Вам, мистер Криспаркл, – набычившись, проговорил Главный Благотворитель. – Право, Вы могли бы себе найти лучшее занятие, чем возиться с этим отребьем. Да, сэр, много лучшее занятие. Много лучшее!