– Там люди на берегу! – первым заметил Ахмет палатку около озера и несколько человек у костра.

– Здесь работают наши коллеги, ученые из института зоологии Академии наук. Пойдемте, отдохнем у них с часик и тогда – дальше. Мы прошли только ещё половину пути.

У гостеприимных зоологов незаметно прошло два часа за чаем около костра.

С громкими криками над озером носились стрижи.

– Хотите, Сергей Иванович, я удивлю вас? – спросил руководитель зоологической экспедиции. – Вы, конечно, помните, еще в школе нам говорили, что ученый древности Аристотель писал, будто ласточки впадают в спячку?

– Знаю, но этому никто не верит!

– А что, если я скажу, что Аристотель прав?

– Тогда я скажу, что Вы сошли с ума!

– Послушайте, о чем мы здесь на озере узнали. Археологам тоже это будет интересно. На берегу озера в скалах гнездятся стрижи. Вон, те самые, что сейчас носятся над водой. Их громкие крики утром служат нам вместо будильника: значит, вот-вот покажется солнце, пора вставать.

Однажды солнечным утром стрижи не кричали. Мы без обычного «будильника», конечно, проспали. Над озером в воздухе не видно было ни одного стрижа. Это всех нас удивило. Случайно я посмотрел на барометр – оказалось, давление резко упало. Кто-то из ребят включил транзистор как раз вовремя: бюро погоды предупреждало о приближении циклона с резким изменением погоды. На этот раз бюро погоды не ошиблось. Еще до полудня внезапный дождь и ветер загнали нас в палатку, где и пришлось изнывать от безделья целые сутки. Наконец дождь перестал, и мы выбрались на мокрые камни. Холодный северный ветер гнал низкие облака. Все кругом промокло, и только в палатке был сухой островок.

В воздухе не было видно ни одного стрижа. До самого вечера они не появлялись около своих гнезд в расщелинах скал. Это нас заинтересовало. Не могут же пуховые птенцы стрижей оставаться так долго без пищи, да еще на таком холоде! Ведь стрижихи  их в гнездах не согревают! У нас руки мерзли в то утро, и пар шел изо рта. Термометр показывал плюс два градуса.

Я видел, как до ненастья пара стрижей залетала с кормом в небольшую нишу в скале недалеко от палатки, и послал лаборанта посмотреть, живы ли там птенцы.

В гнезде оказалось два мёртвых птенца. Одного из них лаборант принес. Трупик стрижонка положили в пустую картонную коробку в палатке.

Ужинали у костра, тепло одевшись.

Рано утром нас, как обычно, разбудил знакомый крик стрижей над самой палаткой. Яркое солнце сушило камни и траву. Тёплый, ласковый ветерок с юга снова вернул лето на озеро.

Стрижи поминутно носили корм птенцам как ни в чем не бывало! На наших глазах в гнездо, где оставался мертвый птенец, два раза залетали стрижи. Лаборант бегом отправился туда.

Птенец в гнезде ожил!

Тогда мы вспомнили о мертвом птенце в коробке, но его там не было. Нашли стрижонка живёхоньким в углу палатки под подушкой. Каким-то чудом его не задавили ночью в тесноте. Вот вам и утверждение Аристотеля, что ласточки впадают в спячку: он мог видеть в спячке птенцов стрижей во время похолодания. Во всяком случае, какое здоровье должно быть у таких крошек! Несколько лет тому назад работник Алма-Атинского зоопарка рассказывал мне о подобном случае, но я не поверил. Вернусь в город и обязательно позвоню Андрею Васильевичу – надо извиниться!

Пятеро путешественников простились с зоологами и опять двинулись по тропе вверх. Елей становилось все меньше. Зато чаще начали попадаться поляны с красочными цветами. Скопления крупных незабудок казались издалека голубыми озерками. Всюду виднелись на полянах яркие маки, синие генцианы, розоватые колокольчики горных аквилегий, трёхцветные фиалки.