– А еще? – попросил Гуров.

– Больше ничего. Лет ему двадцать девять. Это я тоже спрашивала. Не знаю, Лев Иванович, что еще рассказать. По мне, так он хороший парень был.

Увидев на соседней дорожке, ведущей к административному корпусу и столовой с кухней, человека со строительной тачкой, Гуров узнал в нем того самого молодого мужчину, которого недавно допрашивал Безруков. Раз лейтенант его допрашивал, значит, этот рабочий более или менее близок был с погибшим. Поблагодарив девушек, сыщик отправился догонять рабочего. Догнать его удалось у дальнего угла здания, где виднелись кучи земли и песка. Представившись, Гуров проговорил:

– Я знаю, вас допрашивал лейтенант Безруков. Скажите, вас как зовут?

– Алексей, – напряженным голосом ответил рабочий. – Жариков. Я вроде тому лейтенанту все и рассказал.

– А вы можете показать место, где погиб Смирнов?

– Могу, – уныло пожал плечами рабочий. – Чего его показывать, вон она, яма-то.

Они двинулись к небольшому котловану возле трансформаторной подстанции на задах столовой. На краю котлована стояла большая емкость под дизельное топливо. Судя по всему, здесь установлен еще и резервный генератор, на случай отключения электрического тока. Разумно, учитывая, сколько продуктов на кухне и какая их часть должна находиться в холодильниках.

– Вы дружили со Смирновым? – как бы между прочим спросил Гуров. – Хорошо его знали?

– Ну, как дружил. Знаю давно, мы с ним в одних бригадах часто пересекаемся. И здесь, и в городе. Заработать хочется, вот и крутимся. И Макс крутился. Есть любители после работы расслабиться, вмазать с получки, а Макс – нет, деньга в карман – и домой или на другой объект. Так-то он парень хороший был, не конфликтный. Его многие прорабы знали хорошо. Ну, вот сюда он и упал…

Жариков остановился и хмуро посмотрел вниз, сделав странное движение рукой. То ли мысленно горсть земли бросил, как в могилу, то ли показать хотел, где лежало тело. Собственно, где лежало тело, было понятно без слов. Кровь была присыпана свежим песком, но все равно ясно, куда рухнул парень. Да и кровь на торчащей вертикально арматуре говорила о многом. Страшноватая смерть, подумал Гуров. Как же Смирнова угораздило сюда свалиться?

– Как его угораздило сюда свалиться? – спросил Гуров на всякий случай.

– Не знаю. Может, грунт поехал. Вон, видите, на краях осыпь. Не рассчитал чего-нибудь, а может, и уставший был. Мы же с ним по вечерам допоздна на квартирах работаем в новом элитном доме.

– Может быть, – согласился Гуров и, кивнув рабочему, отправился искать лейтенанта Безрукова.

Молодого опера Гуров нашел у самого выезда из лагеря, когда тот садился в старенькую, но ухоженную «Мазду». Увидев полковника, Безруков вежливо кивнул, вышел из машины и захлопнул дверь. Гуров рассматривал лейтенанта, пытаясь понять, что же ему в нем не нравилось. Молод, симпатичен, дело свое делает с энтузиазмом, уверенности в своей правоте на троих хватит. Но это все не недостатки. Это молодость, неопытность – все то, что с годами проходит, трансформируется в опыт. А не нравилась Гурову в этом оперативнике поспешность суждений. При недостатке информации с выводами спешить нельзя.

– Как тебя зовут, лейтенант? – спросил Гуров, умышленно переходя на «ты», чтобы смутить парня, снять с него эту маску самоуверенности.

Обращение полковника к нему на «вы» как бы повышает лейтенанта в собственных глазах, добавляет необоснованной самоуверенности. А это вредно и для работы, и для здоровья. А так лейтенант сразу подумает, что он делает что-то не так, полковник из главка недоволен чем-то, может доложить куда-нибудь, и лейтенанта накажут. А может, и звание задержат. Так что такое неожиданное обращение тонизирует молодежь.