Сегодня – кража, а завтра – убийство, послезавтра – измена Государю. Походя обезвреживали банды, выводили на чистую воду картёжников и менял. Как-то раз даже задержали колдуна, что грозился обратить их в жаб и гадюк. По сюжету, тот отправился на остров Валаам.

– Вот, ваше благородие, – пробормотала Софья, ставя поднос на стол. – Собрали тут быстро. Раньше десятой не ждали вас, благородие!

– Спасибо, душа моя, – поблагодарил Иванов.

В отдельном блюде лежали его любимые маринованные грибы с луком. Рядом – отбивная царских размеров и небольшая порция пюре. К горячему – несколько видов соусов. Четыре драника, национальное польское блюдо, и чашечка свежей сметаны. Следователь выпил третью рюмку и с аппетитом принялся за еду.

– Что я имею? – вслух спросил он. – Достаёт ли мне хоть ещё одной возможности завершить дело без магии?

Вот бы в жизни было так, как в сериале! Сегодня следователь с красивой фамилией Боровиков обнаружил похитителя графской дочки. А само чадо – живым, целым и невредимым. И вот – финальная сцена. Допрос злоумышленника. Он не отпирается, нет. Рыдает, поверженный тяжестью улик.

– Простите меня, Императрица! Простите великодушно! – кричал преступник и начинал рыдать. Следователь Боровиков улыбался, страшно довольный собой.

Фёдор выключил телевизор. Он терпеть не мог все эти модные сериалы про следователей, дознавателей и детективов. Посмотришь, так у них не служба, а курорт! Кисловодский санаторий! То они в рюмочной сидели, то симпатичных аристократок охаживали. И как-то походя раскрывали преступления.

Иванов прекрасно знал, что настоящая служба – это пыль и грязь. Душные кабинеты, пропахшие табаком. А дела? Каждое второе убийство – это результат выяснения отношений в тёмных квартирах, похожих на пеналы. Где обитатели хорошо, если грамоте обучены. Откуда взяться манерам!

– Куда ж ты растёшь, Москва! – воскликнул пьянеющий Фёдор. – Куда?

Переселение! Наука вырвала из деревень тысячи людей. Они больше не были нужны ни для обработки земель, ни для обслуживания скота. Миллионы душ! Все эти вчерашние крестьяне оказались лишними. Их заменили машины, что теперь сами обрабатывают землю и даже картошку копают.

«Лишние» крестьяне теперь ехали сюда, в его родную Москву. Это ради них построили целые кварталы домов, устремившихся в небо. С тесными квартирками, куда бы Иванов даже свою прислугу не поселил. Студия! Какому талантливому купцу в голову пришло дать такое название человеческим будкам? В его детстве он бывал в студиях. Покойная матушка писала картины.

– Там потолки четыре метра высотою! – внезапно вскричал Фёдор. – Там свет и воздух всюду! А эти конуры – не студии. А темницы!

Тут же бросился к ящику из красного дерева. Открыл, достал початую бутылку марочного коньяка. Налил рюмку, выпил. Полегчало. Четвёртая рюмка за вечер. Довольно на сегодня, ещё ведь дело делать. Дело тёмное. Фёдор проверил коробочку. Так и лежало в кармане.

– Свет очей моих, – прошептал он томным голосом, набрав знакомый номер. – Разумеется, нет. Да, скучал! Скучал безумно. Ждёшь меня, прелесть? Выгоняй всех посетителей и просителей. Я буду у тебя ровно через час, сударыня. Целую крепко. Да, в оба комплекта губок.

Фёдор повесил трубку. Итак, Сбитая и Пропавшая. Даже он, следователь Иванов, застрял. Застыл! Снова и снова он прокручивал в своей хитрой голове собранные материалы. Снова и снова пытался сложить их в единую картину. Не помогало. Фёдор вздохнул. Коли императрица взялась за это дело, взбудоражившее всю Империю… Остаётся только одно. Ритуал.

…То была тёплая, приятная ночь, переходящая в утро. Такая красивая, которая бывала лишь в Подмосковье. Огромные лесные просторы стояли насмерть перед алчностью купцов. Многие из тех спали и видели, как бы вырубить лес под корень, отправив его в Японию и Европу. Как бы застроить просеку домами, что поднимаются к небу.