Прежде чем отпустить Вотрена, Форестье задал ему последний вопрос:

– Вы хорошо играете в вист, доктор?

– Какое отношение это имеет к убийству?

– Наверное, никакого… Просто ответьте на вопрос, пожалуйста.

– Нет. Играю, но хорошим игроком себя назвать не могу. Моро играет прекрасно, как и мадам Лафарг, которая утверждала, что совсем не умеет…

– А генерал?

– Он осторожный игрок, хороший тактик, но, на мой взгляд, недостаточно рискует. Мы просто не справились. Наверное, мне надо было играть в паре с журналистом.

Когда доктор вышел, лейтенант с недоумением уставился на комиссара.

– Что скажете?

– Скажу, что карты перетасованы и картина усложняется. Казалось бы, у доктора Вотрена и мадам Лафарг было неоспоримое алиби, а теперь выходит, что каждый из них мог стать убийцей.

Катрин Лафарг, невозмутимо сидящая в кресле, казалась двойником доктора, но по натуре совершенно противоположным. Ее лицо не выражало ни беспокойства, ни эмоций. Очевидно, что для нее этот допрос был скорее небольшим неудобством, чем возможной ловушкой.

– Мадам, – начал лейтенант, – прошу вас осознать всю серьезность ситуации: сегодня вечером был убит человек.

– Можно подумать, что мне это неизвестно!

– Я не сомневаюсь, что известно, однако вы не сказали всей правды. Доктор Вотрен сообщил, что вы выходили из гостиной, когда он сидел у камина. В отличие от меня, комиссар Форестье больше не служит в криминальной полиции, и поэтому мы пока не будем говорить о лжесвидетельстве. Однако я прошу вас как следует обдумывать то, что вы собираетесь сказать в моем присутствии, мадам.

Катрин Лафарг небрежно тряхнула головой.

– О, ни к чему делать из мухи слона… Ну да, я вышла на некоторое время, мне нужно было в кустики. Что мне оставалось? Терпеть весь вечер?

Лейтенанта такая откровенность явно потрясла.

– Почему вы не сказали об этом комиссару?

– При всех?.. И в конце концов, что это меняет? Я вышла совсем ненадолго, это не повод меня в чем-то подозревать.

– Об этом мы предпочтем судить самостоятельно, – резко ответил Гийомен. – Значит, вам пришлось подняться наверх?

– Вовсе нет. На первом этаже есть прелестная ванная комната с ватерклозетом. Совершенно новая… Анри сказал, что граф велел оборудовать ее недавно, так как ему стало труднее подниматься по лестнице.

Катрин Лафарг вышла из ванной как раз в тот момент, когда раздался «ужасный взрыв». Она бросилась бегом по коридору и столкнулась с доктором Вотреном.

Затем слово взял Форестье и спросил мадам о ее связях с графом де Монталабером. Она сказала, что встречала графа на светских вечерах, но особенно близок он был с ее мужем, Феликсом Лафаргом, богатым промышленником, сколотившим состояние на авиации. Граф был его другом и одновременно деловым соперником, поскольку вложил крупные суммы в конкурирующую авиационную компанию. Форестье изумился тому, что женщина ее положения отправилась одна в провинцию, чтобы остановиться у мужчины, с которым она не состояла в родстве.

Мадам Лафарг презрительно пожала плечами.

– В какой эпохе вы живете, комиссар? Мы больше не в девятнадцатом веке! У женщин есть права, и мой муж спокойно позволяет мне делать то, что я хочу.

Форестье пристально посмотрел на молодую женщину и снова заметил в ее глазах что-то необычное, туманное и неуловимое.

– Почему вы притворялись, что не умеете играть в вист?

– О, я разгадала ваш ход: если она солгала в одном, то может солгать и в другом, гораздо более важном…

– Я ничего такого не имел в виду.

– А я всего лишь сказала, что играю не слишком хорошо. На самом деле мы с месье Моро не особенно талантливые игроки, просто другие играют гораздо хуже.