– Будь по-вашему, – так же тихо ответила она.

В молчании дошли они до перекрестка. Налево дорога уводила к парку, музею и железнодорожной станции, направо – к городской гостинице «Серебряное озеро».

– Мне направо, – сказала завхоз, – сегодня моя невестка дежурит в гостинице, навещу ее, посмотрю, что да как.

– Сейчас, наверное, у нее не так уж много работы, – отозвалась Аделаида, соображая, как бы половчее задать интересующий ее вопрос.

– Да, – согласилась завхоз, – во всем втором этаже живут только делегаты поэтического съезда… как их там… «Северное братство», кажется, пара налоговиков из центра и наш гость.

– А, он, стало быть, тоже в «Серебряном озере» остановился? – ровным голосом спросила Аделаида.

– Ну а где же ему еще быть, – удивилась завхоз, – не в общежитии же пищевого института. Там и живет, в номере люкс.

– А разве в «Серебряном озере» есть номера люкс? – осторожно спросила Аделаида.

– Как вам сказать, – усмехнулась завхоз, – вообще-то это обычный одноместный номер, но… за небольшую дополнительную плату постояльца не будут беспокоить по ночам предложениями различных услуг.

– Ловко! – восхитилась Аделаида.

– Да, – согласилась завхоз, перекладывая сумки из одной руки в другую, – может быть, пройдетесь со мной до гостиницы?

– Н-нет, пожалуй, – отказалась Аделаида, пряча глаза, – я собиралась зайти к мужу в музей…

– А, ну тогда до завтра! – попрощалась завхоз.

Аделаида некоторое время смотрела ей вслед, как она идет со своими сумками, уверенно, спокойно, неторопливо огибая лужи, и сразу всем становится ясно – это сильная, уверенная в себе женщина, не знающая сомнений и колебаний, живущая той жизнью, которую сама себе выбрала и построила, и на душе у нее спокойно, и все у нее идет так, как нужно ей.

А она? Отчего это вдруг она отказалась проводить завхоза? Ей ведь всегда было так приятно и интересно беседовать с этой замечательной женщиной. И с какой стати она обманула ее, сказав, что собирается зайти к мужу? А, ну да, конечно, музей. Надо договориться насчет экскурсии для нашего иностранца. Для господина директора лицея, который не нуждается в различных услугах. А в чем, интересно, он нуждается? Господи, о чем это я думаю…

Домой, сказала Аделаида решительно, немедленно домой; слишком много народу вокруг, и почему-то кажется, что все на нее смотрят и все читают ее мысли, пылающими буквами отпечатанные на лбу.

Дома, в пустоте и прохладе своих тщательно убранных комнат, ей стало гораздо спокойнее. Она снова примерила пальто (завхоз была права, сидит идеально!) и окончательно убедилась в том, что вся ее старая обувь совершенно к нему не подходит… как и сумка… как и перчатки. Пересчитав оставшиеся деньги, Аделаида грустно вздохнула. С мечтой явиться завтра же в новых вещах приходилось расстаться. Занять у кого-нибудь? Попросить, чтобы у кого-нибудь занял муж? Невозможно. Она никогда так не делала. И не собирается делать. Ни при каких обстоятельствах. На тряпки – никогда.

Пришел муж, озабоченный и чем-то недовольный. К сообщению Аделаиды о покупке нового пальто отнесся великодушно («правильно, давно пора»), но без особого интереса. Цену тоже воспринял спокойно, и вообще было заметно, что он где-то далеко.

Так они и поужинали – каждый в своих мыслях.

После ужина Аделаида аккуратно закутала пальто в старую простыню, привязала к вешалке мешочек с лавандой – от моли – и повесила его в стенной шкаф.

Понедельник – он понедельник и есть, даже если это последний понедельник перед каникулами. Почему-то именно последние дни третьей четверти всегда бывают особенно тяжелы, и не только из-за неизбежных контрольных и повышенной придирчивости учителей. В середине марта, как правило, после долгого зимнего сна под набитыми снегом тучами начинает являться солнце, а когда солнце играет в школьном окне и золотит волосы сидящих впереди девчонок… В общем, вы понимаете.