– В смысле?

Ложка с брокколи замерла у Машиного рта. Я была удивлена до глубины души. Надо же, Лера опять меня подловила! Интересно, в какую историю она попала на этот раз?

– Ну, помнишь? Художник, очень похож на стеклянного человека из «Амели», ну просто вылитый. Я о нём тебе уже рассказывала. Ты тогда ещё с арбузом бегала, – при этих словах Лера очертила в воздухе огромный круг, который должен был изображать мой живот, или арбуз, по её меткому выражению.

– А-а-а, что-то припоминаю. Но смутно.

– Так вот, – не обратив на мои слова никакого внимания, продолжила Лера, – он по каким-то делам должен был уехать.

– На сколько? – решила уточнить я на случай, если Лерин ремонт затянется.

– Да какие-то пустяки. Год или два, – ответила Лера, поправляя причёску – длинное каре с чёлкой. Когда мы виделись в прошлый раз, у неё были светлые волосы. Сейчас они тёмно-каштановые, а концы светлые. Видимо, остались от прошлого окрашивания.

– Надеюсь, твой ремонт продлится не так долго… – с намёком начала я, но Лера меня опять перебила.

– Ну, я и согласилась. Художник он хороший, правда, картину он мне так и не показал, я сама потом сунула нос. И была несколько разочарована.

– Оказался не такой хороший художник? – съязвила я.

– Да нет, просто это обычная копия. Клода Моне, кстати. А название запамятовала. Но это точно одна из твоих любимых его работ.

– А что было потом?

– А потом нас залили, ну, ты знаешь. В нашем доме живёт какой-то миллиардер, вообще чокнутый. Отдельный лифт себе выстроил, чтобы не пересекаться с соседями, видимо. А в прошлом месяце бассейн. Только что-то с бассейном пошло не так. Нас и ещё пару этажей затопило.

– Надеюсь, ты получишь какую-нибудь компенсацию.

– Да куда там… – Лера махнула рукой.

– И неправильно, нельзя, чтобы таким типам всё с рук сходило.

– Да ты бы его видела, – тяжело вздохнула Лера.

Тем временем баночка с брокколи заметно опустела. Я посадила Машу обратно в манеж, снабдив её любимыми игрушками, и принялась подбирать салфетки и прочие предметы, выброшенные за борт во время обеда.

– Ну, что, развернём картину? – через некоторое время спросила я, уже начиная разворачивать бумагу. – Да это же «Дама в саду»! Моя любимая картина!

– Вот, а я что говорила? – довольно сказала Лера, возникая рядом. – Ну, всё, теперь мне точно пора, пока, Тата! Пока, Машуня! А, подожди, хочешь искусствоведческий анекдот?

– От тебя? Даже не знаю…

– Приходит Микеланджело к папе Юлию II и такой: «Здрасьте», а тот ему: «Потолок покрасьте».

– Я слышала этот анекдот. Раз десять. От тебя.

– Ну, так смешно же!

Проводив Леру, я тщательно осмотрела работу. Качественная копия, даже очень. Я снова закрыла её бумагой, потом для сохранности нашла коробку подходящего размера, видимо, из-под большой рамки или другой картины, и положила «Даму в саду» туда. После чего я убрала коробку в тёмную комнату и стала готовиться к нашей с Машей прогулке. Годы, проведенные в музее, напоминали не забывать про режим хранения предметов художественного искусства, но, к сожалению, дома места, более подходящего для их хранения, чем кладовка, не было.

Было приятно выйти на улицу после почти целого дня, проведенного дома. Первая утренняя прогулка была прервана дождём, погуляли мы тогда всего пятнадцать минут. На вторую прогулку у меня были большие надежды.

Первые двадцать минут Маша играла в игру «сними с головы шапку, которую мама только что надела». Потом она ходила, как маленький пингвинчик, а я следила, чтобы она не упала. Затем Маша перекусила кашкой в упаковке, как для сока, и долго следила, как я пускаю для неё мыльные пузыри. И наконец Маша уснула с шапкой в руках, а я, поискав взглядом скамейку, удобно устроилась на время тайм-аута.