Старухины глаза покраснели. Орлов повертел в руках фотографию и озабоченно поцокал языком.

– Вот и с жильцом вашим так же. Он ведь тоже чей-то сын. Тоже будет родителям горе. Они ведь ещё ничего не знают.

– Что ж вы им не сообщите?

– А куда сообщать? Нам их местонахождение неведомо. Вы нам с этим, часом, не поможете?

– Да не знаю я, – помотала головой консьержка. – Если бы знала, конечно бы сказала.

В ней вдруг проснулось участие.

– Может друг его знает? Он к нему сегодня утром заходил. Не застал, сказал, что зайдёт позже.

– Это такой высокий, белобрысый? – схитрил наш шеф. – Мы его уже спрашивали. Он не в курсе.

– Нет, не белобрысый, – оживилась старуха. – Такой кругленький, чернявый, с бородой, с усами, на цыгана похож.

– А этого мы не знаем, – нахмурил лоб Орлов. – И часто он сюда приходит?

– Не так, чтобы часто, но приходит. Как-то даже ночевать оставался.

– А где он живёт, не знаете?

Консьержка пожала плечами.

– Вы оставьте свой телефон. Если он придёт, я скажу ему, чтобы он вам позвонил.

– Да-да, конечно-конечно, – закивал головой Орлов и вытащил из кармана блокнот. – Собственно, звонить ему нам не обязательно. Если он что-то знает, пусть оставит данные у вас. А может мы и сами их сейчас найдём. Квартиру ведь придётся вскрывать.

– Ой, вам, наверное, слесарь потребуется, – всплеснула руками старуха. – А он будет только завтра.

– Нет, нет, – успокоил её наш шеф, – слесарь нам ни к чему. У нас ведь ключ есть. А вот двое понятых понадобятся. Кроме вас тут ещё кто-нибудь есть?

– Дуня есть, уборщица, – сообщила консьержка. – Она сейчас убирает на пятом этаже. Я бы, конечно, тоже могла поприсутствовать, но мне нельзя отлучаться.

– Ничего страшного, – по-дружески улыбнулся Орлов. – Попросим кого-нибудь из соседей. А давно этот Кулахметов у вас живёт?

Старуха открыла журнал.

– С двадцать первого февраля, – сказала она. – Уже почти полгода. Ох, господи Боже мой! Я же его только позавчера видела. Спускался по лестнице после полуночи. Куда ты, говорю, идёшь? Ночь на дворе. Улыбается: «По делам, тётя Фрося. Надо». Вот тебе и дела.

– По делам? – переспросил Орлов. – Он что, по ночам работал?

– А шут его знает, – развела руками консьержка. – Лично мне кажется, что он вообще нигде не работал. На работу ведь надо регулярно ходить: утром ушёл, вечером пришёл. А в его уходах-приходах никакого графика не просматривалось. Всё стихийно. То целую неделю дома сидит, то вдруг уйдёт, как будто для погулять.

– Для погулять? – рассмеялся наш шеф. – Вы, случайно, не из Одессы.

– А что, заметно? – заулыбалась старуха.

– Говорок у вас одесский, – пояснил тот.

– Из Одессы, из Одессы. Правда, тридцать лет уже там не живу. Говор, вроде, исправила, но всё равно иногда что-то, да проскальзывает.

– На что же этот Кулахметов существовал, если он не работал?

Консьержка снова развела руками.

– Может родители снабжали, может наследство проматывал – мне сие неведомо. Но проблем с деньгами у него никогда не водилось. Квартплату вносил исправно, никогда не задерживал. Одевался по-модному. Ел, как король.…

Я наклонился к Лиде и прошептал:

– Во, Степаныч даёт. Я из неё слова не мог вытянуть. А с ним, гляди, расчирикалась.

– Пора бы уже привыкнуть, – тихо заметила Лида. – Он мастер на такие штуки.

– Только вот с Прасковьей у него вышел облом, – съязвил я.

Выяснив у старухи ещё несколько мелких подробностей, Орлов направился к нам.

– Мы с Лидой пойдём вскрывать квартиру, – сказал он мне. – А ты останься здесь на случай прихода цыгана. Если появится – не спугни. Источай любезность, будь вежлив, деликатен. Говори только об аварии. Попроси подняться к Кулахметову. Мол, нужно проверить целостность вещей. Если откажется – не настаивай. Но постарайся проследить, куда он пойдёт и на чём поедет. Я сейчас позвоню в отделение и попрошу прислать кого-нибудь из «наружки». Оставим тут на всякий случай.