Но чтобы я ни скучал от безделья ещё три дня, ожидая ребят, Екатерина Андреевна принесла из кладовой комнаты две стопки книг по пять штук в каждой стопке и вручила их мне. Формат книг отличался от формата наших книг тем, что эти книги по размеру были в полтора раза больше современных книг. И я тогда почему-то подумал, что в допотопное время те люди отличались от нас большим ростом и в дальнейшем моё предположение подтвердилось. И видимо, только поэтому книги были с толстыми корочками и больше наших книг в полтора раза. А ещё я обратил внимание на то, что к задней корочке каждой из 10 книг на металлических скрепках были прикреплены тетради по 30 листов каждая, которые были исписаны мелким, местами неразборчивым почерком. Видимо, этого человека, то есть мужа Екатерины Андреевны поджимало время и только поэтому он быстро писал, не обращая внимания на свой почерк, для того чтобы закончить перевод книг до ареста.

Но что меня больше всего удивило в книгах, так это то, что страницы книг были пронумерованы нашими цифрами и так же, как у нас, внизу каждой страницы.

За те три дня, которые я провёл у Екатерины Андреевны, она ни разу не упомянула имени мужа и свою фамилию тоже. И вполне возможно, что её имя и отчество тоже были вымышленными. Но об этом я подумал гораздо позже, то есть только тогда, когда в 1998 году получил от неё письмо. Потому что даже в том последнем письме она не назвала свою фамилию. А своё имя и отчество она могла изменить в начале войны, когда эвакуировалась из Ленинграда в Ташкент, потому что она была в розыске. А на политические статьи срок давности не распространялся даже в хрущёвскую оттепель. И возможно, что только поэтому сотрудники НКВД не смогли найти её в Восточном Казахстане.

Сейчас вам трудно это понять, но в то время, а я хорошо помню послевоенные годы, когда люди не доверяли не то что друг другу, но даже близким родственникам не доверяли, потому что тогда время было жестокое. А почему оно было такое, вы поймёте, прочитав книгу «Дорога к Богу». И я до сих пор не могу понять, как она смогла доверить 14-летнему мальчишке такую тайну. Видимо потому, что у неё не было другого выбора, так как, кроме неё, в той заброшенной деревне жили только три пожилые женщины. А я в то время удачно и вовремя подвернулся ей под руку, но главное, заинтересовался её книгами, и видимо ей это понравилось, другого объяснения у меня нет. Но ещё, возможно, и потому, что она собралась переезжать в Ленинград, но ехать с таким неподъёмным багажом в то непростое время было опасно. Вот поэтому, приглядываясь ко мне все три дня, она решила оставить книги и иконы в этой деревне и доверить их мне, другого выхода у неё просто не было.

Но меня удивило в книгах ещё и то, что они были не написаны гусиным пером или ручкой, а напечатаны качественным типографским способом на белой качественной бумаге, которая за многие тысячелетия не только не выцвела, но даже не пожелтела, что обычно происходит с библейскими книгами, чему я сильно удивился. И напечатаны те книги были не на старославянском языке, на котором печатались наши церковные книги, а на незнакомом мне языке, многие буквы которого были похожи на буквы кириллицы, или наоборот, буквы кириллицы были кем-то позаимствованы из того мёртвого языка.

И в каждой из десяти книг находилось не менее сотни цветных картинок. И даже размер картинок был стандартный 9х18 см. чему я тоже сильно удивился. Но что меня больше всего в них удивило, так это то, что картинки были не нарисованы художником, а были похожи на цветные высококачественные фотокопии.