Немного обсудив семейственность, которая по заветам Ильича только вредит делу, в итоге они все же переместились к Эдику, заперев кабинет Величука и сдав ключ дежурному – старшему сержанту Николаю Бредихину, а для своих, коим постепенно становился Валерий, Коляну. Апшилава определил коллегу за свой стол, сам притулился за тумбочкой, и оба с головой ушли в работу.

Камышев внимательно изучал каждый подшитый листок со свидетельскими показаниями, каждый протокол, заключения экспертизы, фотографии, схемы, даже карандашные наброски потенциальных подозреваемых. Но ничего действительно важного, такого, за что можно было бы зацепиться, ему не попадалось. За окном начало темнеть, небо затянуло осенними тучами, закрапал мелкий печальный дождик.

За дверью периодически кто-то грохал ботинками, один раз процокали женские каблучки, звенели ключи – милиционеры расходились по домам. Эдик, который, по его собственным словам, вынюхивал след аж с шести утра, в итоге начал клевать носом и вежливо откланялся. Камышев, не отрываясь от пухлой папки с делом черной «Волги», покивал на прощание и вновь погрузился в чтение.

Величук после головомойки от тестя так и не вернулся, и в здании в итоге остались только следователь из Калинина и дежурный Колян. Ближе к десяти вечера Валерий почувствовал, что голова у него уже не просто кипит, но вот-вот взорвется, и решил выйти на свежий воздух. Курить он недавно бросил, но сейчас ему вдруг остро захотелось затянуться. Он вышел из кабинета, хлопая глазами и стараясь прогнать летающие перед ними мушки, заглянул к Коляну и, к собственной радости, угостился «Примой».

Едва распахнулась дверь на тугой пружине, как в лицо Камышеву пахнуло сентябрьской прохладой. Он поежился, но быстро привык к уличной температуре и чиркнул заблаговременно припасенной у все того же Коляна спичкой. Закурив, Валерий повернул голову в сторону выезда со двора отделения и замер. В створе пока еще распахнутых ворот темнело блестящее от капель дождя крыло черной легковушки. Хромированные молдинги, знаменитый газовский олень на выступающем вперед капоте, характерные боковые обводы – не было никаких сомнений, что прямо перед воротами отделения милиции стояла двадцать первая «Волга» с работающим двигателем.

Чувствуя, как в груди колотится сердце, Камышев нащупал на поясе кобуру с табельным пистолетом, расстегнул, вынул «Макаров». Он помнил, что в номенклатуре Андроповска «двадцать первых» не числится. Значит, это они – те самые преступники в шляпах, как их описывают дети. С очень и очень высокой долей вероятности. Но что им надо? Зачем они здесь? Потешаются над советскими органами правопорядка, показывают, что всесильны? Ну, нет, граждане!

Злость придала Камышеву сил и уняла первичный испуг. Жаль, никого больше нет, брать придется одному. Если бежать за Коляном, эти могут воспользоваться ситуацией и улизнуть. Валерий решительно вышел за распахнутые ворота, остановился, чтобы видеть машину, но при этом не стоять у нее на пути – кто знает, что придет неизвестному водителю в голову. Движок у «двадцать первой» мощный, так что вариант надавить на газ и сбить незадачливого следака прямо-таки напрашивался…

Фары «Волги» были выключены, несмотря на темноту, и это придавало машине еще более мрачный вид. Валерий всмотрелся в боковые окошки, но те, к сожалению, были закрыты шторками, скрывающими салон от любопытных глаз. Он сделал пару шагов за ворота, чтобы обойти машину и посмотреть в лобовое стекло. Увы, там следователя также ждала неудача – оно выглядело непроницаемо черным, и следователь, как ни силился, не мог разглядеть водителя и пассажиров.