Но строить-то надо. Зима не за горами, хотя горы и рядом. Их хребты не удержат наступление холодов. Собрались вечером у костра на совещание. И выяснилось, что никто никогда не строил и не знает, как надо это делать, с чего начинать. А отступать некуда, тем более что из штаба экспедиции уже запрашивают: как идет подготовка к зимовке. Стали думать-размышлять сообща. Среди геологов и рабочих нашлись такие, которые видели, как другие строили. Но в основном большинство видело городское строительство, как клали стены из кирпича. А как сооружают, рубят избу из бревен, никто не знал, не видел.

Как водится в таких случаях, разгорелся спор, нашлись смелые «теоретики» – дело, мол, не столь мудреное, вызвались и добровольцы-охотники. И работа закипела. Стали валить прямоствольные ели, пилили их на бревна, очищали от коры и веток. Одним словом, начали…

Ошкуренные, остро пахнущие смолой бревна волоком, с помощью лошадей, подтягивали к месту будущей стройки.

Петр Яковлевич поднял свой топор и направился к бревну – надо отесать его до конца.

– Берегись!

С шумом и треском, обламывая ветви соседнему дереву, повалилась прямоствольная сосна, срубленная Яковом Янчиным. Я-я, довольный своим успехом, стоял и, вытирая рукавом пот со щек и лба, устало улыбался.

Рядом с таким же глухим шумом и треском падали на землю другие сосны, старательно подрубленные геологами. Деловито стучали топоры сучкотесов, обрубщиков веток. Женская половина отряда занималась ошкуриванием стволов. Старший геолог Владимир Куншев и Юлия двуручной пилой делили стволы на бревна. Закомарин, взглянув на них, улыбнулся: они оба, и Владимир и Юлия, были счастливы. Работали лихо и с удовольствием, словно не пилили сырые стволы, с трудом вытягивая полотно пилы, а исполняли какие-то таинственные, понятные только им одним, важные ритуальные действия. И среди стука топоров, повизгивания ножовок слышался чистый голос Юлии и мягкий, бархатистый – Владимира. Они исполняли шутливую геологическую песенку:

Закомарин с легким сердцем взмахнул топором, и от бревна, остро пахнущего смолистым духом, начали отлетать белесые щепки. Они вылетали из-под лезвия топора, словно вспугнутые воробышки.

На душе было легко и радостно. Не у каждого геолога случаются в жизни такие счастливые дни. Закомарину, пробродившему в дальневосточной тайге десять лет, такая радость улыбнулась впервые: его отряд обнаружил богатое перспективное рудное поле и он сам будет продолжать вести дальнейшую разведку, определяя размеры, качество, состав руды…

Только ощущения полной радости почему-то не было. Точил маленький червячок сомнения. Мысли невольно возвращались к странно упавшей сосне, чуть не прикончившей молодого старшего геолога. Случайно она упала на него или не случайно?

О том, что судьба переменчива, что она, как не раз слышал Иван Вакулов, «играет человеком», он убедился на собственном опыте, прочувствовал своей шкурой и ее холод и ласковое тепло. И все это испытал он, пережил буквально в считаные дни начала полевого сезона. Ему, молодому геологу, как он считал, «дико не повезло», да так не повезло, что с какой стороны ни посмотри, как ни прикидывай, а прямо хуже и некуда: при распределении рабочих ему не достался промывальщик. Не достался, и все. Ему его просто не хватило.

Их, рабочих, было мало, значительно меньше, чем требовалось, чем имелось в наличии геологов-маршрутчиков. Короче говоря, без промывальщиков осталось четверо геологов: три бывалых геологини и он, молодой и начинающий. Иван вынужден был фиксировать весьма неприятный и показательный факт действительности, что даже и здесь, где платят крупные деньги, да плюс всякие надбавки, да полевые и премиальные, даже и здесь, как и в промышленных центрах, с рабочими кадрами существует серьезная проблема. Только в тайге еще сложнее стоит этот самый кадровый вопрос. Тут не приколотишь к ели или пихте доску с объявлениями, с привычным коротким словом «требуется», таким знакомым по недавней городской жизни, по той простой причине, что читать те написанные слова просто некому. Дорог в тайге еще нет, никто в эти дебри не заглядывает, а таежные звери человеческой грамоте не обучены. Ну а вербовщики, которые загодя отправлялись с деньгами и полномочиями в ближайшие города, то и они не смогли навербовать нужное количество крепких телом людей, пригодных для походной таежной жизни. Даже высокие заработки, эти самые «длинные рубли», мало кого прельщали, поскольку заработать нынче можно и в городе, было бы желание трудиться.