– Будь он проклят! – тихо пробормотал молодой человек. – Думаю, он последует за мной до Восточного Мельбурна, чтобы понять, где я живу. Но я не позволю.

В вагоне Брайан был один, и это было как раз кстати, поскольку он был не в настроении слушать чью-либо болтовню.

– Убит в экипаже, – сказал он, зажигая новую сигарету и выпуская клуб дыма. – Детективный роман, воплощенный в жизнь. В одном я уверен: он больше никогда не встанет между мной и Мадж. Бедная Мадж! – Фицджеральд горько вздохнул. – Если бы она все узнала, мы бы ни за что не поженились. Но она никогда не узнает, и, полагаю, никто не узнает.

Вдруг что-то пришло ему в голову, и он встал, прошел в другой конец вагона и опустился на сиденье там, точно стараясь сбежать от самого себя.

– На каких основаниях тот человек подозревает меня? – продолжил он рассуждать вслух. – Никто не знает, что я был с Уайтом в тот вечер, и полиция не может выдвинуть никаких доказательств моего нахождения рядом с ним. Пф! – продолжил ирландец, нервно застегивая пальто. – Я как ребенок, испугавшийся собственной тени, – парень на пирсе просто вышел подышать воздухом, как он сам и сказал. Я в безопасности.

В то же время он совсем не чувствовал себя в безопасности и, выйдя на платформу в Мельбурне, нерешительно посмотрел по сторонам, как бы ожидая почувствовать руку детектива у себя на плече. Но Фицджеральд не увидел никого похожего на мужчину с пирса и со вздохом облегчения покинул вокзал. Горби тем не менее был поблизости. Он следовал на безопасном расстоянии.

Брайан медленно прогуливался по Флиндерс-стрит, пребывая в раздумьях. Он повернул на Рассел-стрит и продолжал идти, пока не дошел до памятника Уиллсу и Берку – до того самого места, где остановилась двуколка в ночь убийства.

«Вот оно что! – подумал сыщик, стоя в тени на противоположной стороне улицы. – Хотите взглянуть на памятник? Я бы на вашем месте этого не делал – чревато».

Фицджеральд постоял несколько минут на углу и пошел по Коллинз-стрит. Добрался до стоянки кэбов напротив Мельбурнского клуба, все еще уверенный, что за ним следят. Нанял экипаж и поехал в направлении Спринг-стрит. Горби был сбит с толку столь неожиданным шагом, но, не теряя времени, нанял другую двуколку и приказал вознице следовать за первой, пока та не остановится.

– Давайте сыграем в игру, – сказал он, устраиваясь на сиденье в экипаже, – и я добьюсь от вас всего, что мне необходимо, каким бы умным вы ни были. А вы умны, – продолжил он, оглядывая роскошный кэб, – выбрать такое удобное место для убийства. Никто не беспокоит, и полно времени, чтобы сбежать, когда закончите. Как же увлекательно следить за таким человеком вместо всяких ненормальных, которые совершают убийства, даже не позаботившись о том, чтобы их не поймали!

Пока детектив разговаривал сам с собой, его транспорт, следуя за первым, повернул на Спринг-стрит и теперь ехал по Веллингтон-Пэрейд в направлении Восточного Мельбурна. Затем он повернул на Паулет-стрит, чему Сэмюэль очень обрадовался.

– Не так умен, как я думал, – сказал он себе. – Сразу выдал свое местонахождение, даже не попытавшись запутать следы.

Но детектив просчитался. Двуколка все ехала и ехала бесконечным лабиринтом улиц, и казалось, что Брайан был намерен проездить всю ночь.

– Послушайте, сэр! – не выдержал кучер Горби, выглянув в окошко под крышей экипажа, – сколько еще будет продолжаться эта игра? Моя кляча вымоталась, аж ноги заплетаются!

– Езжайте! Не останавливайтесь! – нетерпеливо ответил сыщик. – Я хорошо заплачу.

Настроение кэбмена поднялось, и некоторое время ему удавалось уговорами и кнутом поддерживать темп своей лошади. К этому времени они были уже в Фицрое, и обе двуколки повернули с Гертруд-стрит на Николсон-стрит, а оттуда поехали по Эвелин-стрит и Спринг-стрит, пока экипаж Брайана не остановился на углу Коллинз-стрит и Горби не увидел, как он вышел и отпустил возчика. Затем Фицджеральд пошел по улице и исчез в садах Трежери-Гарденс.