– Я не собираюсь становиться Вашим поклонником, сеньорита. Мне нравятся совсем другие песни.

Он сказал это по-английски, но Пилар поняла. Майкл откланялся и ушел, а она с досады сломала свой новый ни в чем не повинный веер.

Пилар не принадлежала к тем людям, которые впадают в отчаяние после первой неудачи. Она вернулась в зал и от души повеселилась до самого закрытия бала. Утром сеньорита Каварубия не вышла к завтраку и пила утренний кофе у себя в каюте. Впрочем, в обеденном зале было пустовато, и даже Майкл, привыкший к одиночеству, почувствовал себя неуютно. Наскоро выпив чай со сливками, он отправился на палубу.

Стояла жаркая погода – корабль шел параллельно берегам Африки. Майкл уселся в шезлонг и достал книгу – это был любовный бред, написанный по-испански. Он прихватил этот том, чтобы немного попрактиковаться в чтении, но не осилил и до середины.

Внезапно на страницу упала тень, и Уиллоуби, подняв голову, увидел сеньориту Каварубия.

– Скучаете в одиночестве, мистер Уиллоуби? – спросила Пилар. – Не хотите ли Вы прогуляться со мной по палубе?

– Неужели Вам не с кем гулять, сеньорита? – удивился Майкл.

Он почувствовал знакомое раздражение, связанное с ее присутствием, ведь не далее, как вчера, он объяснил ей, что не намерен поддерживать знакомство. И если она не поняла, он повторит то же самое на ее родном языке.

Он повторил – упрямица не отставала.

– А я хочу с Вами, – настаивала она и в нетерпении потянула Майкла за руку.

Он сделал вид, что не заметил ее жеста, и холодно посмотрев на нее, четко произнес:

– А я не хочу.

Ее ладонь повисла в воздухе – этого быть не может, чтобы кто-то пренебрег прекрасной сеньоритой Каварубия. Это неслыханно!

Уиллоуби же посчитал разговор законченным и снова уткнулся в книгу. А обескураженная Пилар обнаружила, что немногочисленные пассажиры, прогуливающиеся на свежем воздухе, с интересом наблюдали за ними.

Прижав ладони к пылающим щекам, сеньорита убежала, провожаемая взглядами любопытных. В этот момент она ненавидела Уиллоуби и, если бы это было возможно, без колебаний столкнула бы в волны занятого собой красавчика.

Как он мог! Он поставил ее в смешное и унизительное положение – она, несравненная Пилар Каварубия, выпрашивает знак внимания у мужчины!

И эти понимающие взгляды пассажиров! А дамы! С каким злорадством и осуждением они переглядывались, поджимали губы и радовались неудаче Пилар.

И только в каюте красавица успокоилась: во что бы то ни стало она добьется своего, и этот тип упадет к ее ногам, как многие другие до него, а она упьется очередной победой. Кроме того, выигрыш в споре принесет ей дорогое кольцо.

Вечером в пассажирском салоне снова звучал рояль; публика наслаждалась пением сеньориты Пилар. А она превзошла себя, с чувством исполняя весь свой репертуар, срывая аплодисменты. Гарсиа сидел в углу с распухшей щекой, время от времени прикладываясь к стоящей рядом бутылке рома. После вчерашней драки он оставил сеньориту в покое, не докучал комплиментами и ухаживаниями, однако обиженный мачо считал свое отступление временным. В конце концов, спор – есть спор, и напрасно он вчера сорвался. По правилам, он должен дать сеньорите шанс и не мешать ей «охмурять» англичанина, но как же трудно ему преодолевать проклятую ревность!

Гарсиа обернулся и увидел Уиллоуби, как говорится, помяни черта. Вчерашние драчуны холодно посмотрели друг на друга и преувеличенно вежливо раскланялись. Англичанин уселся неподалеку и устремил взор на Пилар.

Он признался себе, что был несправедлив к сеньорите: она и поет неплохо, и на сцене держится уверенно, и вообще она, несомненно, талантлива. Он охотно зааплодировал ей, когда она закончила петь что-то страстное, латиноамериканское.