– Скажи, Джереми, ты можешь определить, что за камушки в этом мешочке?

Старый бандит высыпал на ладонь несколько кристаллов, пристально посмотрел на них, близко поднеся к глазам, и чуть ли не понюхал их.

– Где ты взял? – спросил он наконец, перебирая каждый камень. – Я имел когда-то дело с бериллами… Но это было давно, я боюсь ошибиться.

– Джереми, я расскажу тебе все, но потом. А ты уверен, что это бериллы?

– Ты считаешь, что я должен посоветоваться с нашим ювелиром?

– И как можно скорее. Я подозреваю, что кто-то возит контрабанду на нашу территорию.

Майкл пристально посмотрел на главаря, и тот поспешил оправдаться:

– Я не обязан давать тебе отчет, но комбинации с камнями в настоящее время не входит в наши планы.

– Ну и… Если не ты, значит, наш заклятый друг Морстен получает камушки из Южной Америки по своим каналам.

Барнет пожал плечами и сказал равнодушно:

– На своей территории он волен делать все, что захочет. Каждый делает деньги, как может.

– Я с тобой согласен, – ответил Майкл. – Но ты обязан быть в курсе дел твоего противника.

Барнет сгреб содержимое в мешочек и подбросил его на ладони.

– Я сейчас же поеду к ювелиру.

– Не рано ли?

– А зачем тянуть? Сначала убедимся, что камни настоящие, потом выясним, действительно ли эта посылочка предназначалась Морстену. А потом понаблюдаем, куда этот хитроумный Магистр сбывает камни.

Он замолчал и недоверчиво посмотрел на воспитанника.

– Майкл, не такой же ты и пьяный, больше валяешь дурака. Скажи, зачем тебе это? – поинтересовался Барнет.

– Просто так, Джереми, сегодня праздник, и мне захотелось подурачиться и подразнить Еву и миссис Томсон. Твоя дочь мила, но слишком строга. Честно говоря, я ее немного побаиваюсь.

Барнет кивнул и ушел в свою комнату. Вскоре он отправился к ювелиру, а Майкл вытянул ноги и задремал в кресле.

Его разбудила рассерженная Ева – она уже почти десять минут дергала его за руки и за ноги, била по щекам и грозила облить водой. Майкл отмахивался от нее, как от назойливой мухи, но потом все же вынужден был проснуться: даже сейчас, когда она злилась, синие глаза девушки сияли, как Темза в редкий солнечный день. Продолжая играть роль пьяного, он, пользуясь привилегией находящегося в отключке, коснулся ее руки, ощутив теплоту нежной кожи. Заметив это, Ева открыла рот, чтобы приструнить нахала, но, вспомнив о спящей миссис Томсон, передумала и строго сказала:

– Иди в ванную.

– А почему ты так хлопочешь, красавица? – немного развязно промолвил он.

– Вода остынет, чудовище.

Майкл изобразил головокружение: он попробовал встать и снова рухнул в кресло. Ева взялась за воротник его пальто и потянула на себя, а через секунду в ее руках осталось только многострадальное пальто, которое девушка с досады швырнула на пол.

– Ты издеваешься надо мной: – тихо произнесла она, заметив, что Майкл закрыл глаза и приготовился дремать.

Слезы покатились по щекам, и Ева всхлипнула, а он подумал, что заигрался.

– Прости меня, дорогая. Поверь, я не издеваюсь, у меня действительно кружится голова, но я обязательно поднимусь, если ты меня поддержишь. А если тебе трудно, можно разбудить тетушку. – Майкл произнес это так проникновенно, что Ева поверила, а поверив, передумала плакать.

– Чего уж там, – пробормотала она. – И тетушку Томсон незачем будить.

Она протянула ему руку; Майкл поднялся и с помощью Евы сделал несколько шагов. Может быть, он дошел бы до ванной комнаты без приключений, но черт потянул его за язык.

– Я забыл, что кто-то требовал, чтобы я не приближался к некоей мисс не менее, чем не два метра.

Он осторожно покосился на Еву, а та застыла, как кошка перед прыжком.