– Да, хорошо, только мне половинку печеночки, мне не съесть целую.

– Конечно, сеньора. Так хорошо?

– Очень хорошо. Теперь порежьте мне моего крольчонка, пожалуйста.

– С удовольствием. Так достаточно?

– Помельче, будьте добры. Мне так удобнее будет готовить.

Твою мать, твою мать, твою омммммммммммммммбл.

– А как сеньора готовит кролика? Это для паэльи?

– Обычно я готовлю его в паэлье, с курицей. Валенсийская паэлья.

– Сеньора кладет розмарин в валенсийскую паэлью?

– Да, я люблю классику, знаете ли.

Оммм…(Знаем, знаем, если ты ровесница великой Марлен Дитрих или Коко Шанель, то ты по любому любишь классику. Что тебе нахрен еще любить … Нельзя так, нельзя. Позитив и уважение. Они не виноваты. Бабушка старая и хочет общаться. Это утреннее шоу. Надо привыкнуть. А продавщица очень вежлива. Они всегда очень вежливы. Особенно со стариками. )

Оммммммммммммммм…

– А я кладу розмарина совсем немного, всего веточку, а молотый мне не нравится. Слишком насыщенный вкус.

– Абсолютно правильное мнение. Но этот кролик у меня не для паэльи.

– Да?

– Нет. Я хочу приготовить фрикасе для моего мужа.

– Это великолепно. Это очень эпично. Фрикасе из кролика! Может, вы хотите взять для сеньора еще немного телячьей вырезки?

– Да, возможно. А какая у вас телятина?

Ёеееееоооооооооооооооммммм…

Она ушла еще не скоро. Эта жизнерадостная старушенция в мясном отделе, где я еле выстояла бешеную очередь из одного человека. Я стояла за маленькими кровяными колбасками, "морсийями", для типично испанского блюда "яичница с жареными яблоками и кровянкой".

Хотела даже рецепт здесь написать. Но Оммм твою мать…позже.

Еще помедитирую. В Гугле. Когда буду искать рецепт фрикасе. Потому что я таки тоже купила этого благословенного кролика. Только большого, понимаете? (И заодно дала возможность помедитировать людям , стоящим в очереди за мной).

Приходит друг к мужу и говорит как-то:

– Очень уж я на тебя зол. Не будем, наверное, больше общаться.

– Как так? За что это?

– Ты виноват в том, что я клиентку потерял выгодную. Теперь сама не придет, и подругам своим велит не приходить.

А надо сказать, что друг этот рядом работает с нашей таверной. Ветеринар. Врач. Руки золотые. Умница.

Муж расстроен, не может понять, что случилось.

– А помнишь, как я к тебе в таверну зашел кофе выпить вчера вечером, после работы?

– Помню, мы еще футбол посмотрели немного.

– Посмотрели. И я пива выпил. Два раза, кажется.

– Три. Как и я. Конец работы.

– Это у тебя был конец работы. А меня неожиданно вызвали в клинику: там операция была срочная, а некому было к клиенту выйти. Ну я и пошел. Из таверны в клинику. С тремя пива уже даже не в желудке, а в голове и на языке. Переоделся, выхожу к старушке. Может, конечно, она и 80 еще не отпраздновала, но выглядела в аккурат на 89. И собачонку в руках держит. Дряхленькую. Йорка. Такого шелкового, милого, печального. А я же весь такой вежливый. После пива. Но откровенный очень. И делаю скорбное лицо, спрашиваю:

– Усыплять будем?

Она на меня глазюки вскинула, бриллиантами в ушах затрясла, да и говорит мне человеческим голосом:

– Мы …усюсю… пришли на нашу первую прививочку.

А я веселый. Радостный даже. Говорю, мол, не знаю, были ли в вашей жизни прививки или нет, а песику уже никакие прививки делать нет смысла. Он перед смертью даже насморком не успеет переболеть, так как уже на грани. Уже лапу в Стикс макнул.

Дама мне :

– Что же вы такое говорите! Да я же его вчера купила. На площади. Он маленький еще. Попробуйте, у него даже зубов еще нет. Он щеночек.

А меня ж прет. И пиво, и наши выиграли. Говорю, мол, не извольте сумлеваться, ежели кто б вам в рот руку положил , если коронки снять, так там тоже будет …Молодо и беззубо. Как у щеночка.