Весной 2004 года мне довелось лететь в Японию в одном самолёте с труппой «Табакерки». Наши артисты направлялись в театральный центр Тадаси Судзуки показывать «На дне». Тогда же в самолёте я познакомился с очаровательной Наташей Бочкарёвой – звездой десятка спектаклей этого театра и договорился встретиться с ней в Москве после возвращения. Судя по реакции на русских актрис летевших с нами японцев, Наталью в Японии ожидали большие приключения. И вот, мы встретились после возвращения.

– Наташа, расскажи, наконец, как всё прошло?

– Ты был прав: японцы действительно начали удивляться нам ещё в самолёте, потому что их женщины очень тихие, незаметные, по крайней мере внешне. А когда мы с актрисой Галей Чуриловой с килограммами грима выходили со сцены и в таком виде шли в гостиницу – о, это зрелище многого стоит! Японцы на нас смотрели, как на инопланетян!

– А на сцене вы играли спектакль «На дне», правильно?

– Да, играли смешанной труппой, в основе которой была «Табакерка», я из МХТ и Александр Георгиевич Филиппенко из театра Калягина.

– Ты что-нибудь знала до поездки о том, куда вас везут, зачем, что это за страна, что за театральный центр?

– Крайне смутно, потому что в основном это построено на личных контактах Олега Павловича Табакова с Центром Тадаси Судзуки. Я полезла в интернет за информацией и нашла там только твоё интервью с Ирой Линдт. Но всё равно я не представляла, как это будет выглядеть, и как нас будут понимать. А это очень важно – чтобы тебя понимали.

Мы знали, что японцы любят классику, любят Горького и даже конкретно эту пьесу – «На дне», потому что до нас Театр на Юго-Западе её привозил. Мне же было особенно приятно, потому что я с родины Горького – из Нижнего Новгорода.

– Наверно, там акцентировали на этом внимание?

– Да, было такое. Я вообще старалась общаться побольше (через переводчиков, естественно), потому что страна абсолютно не похожа на нашу – это я поняла сразу.

– Мне кажется, она не похожа ни на что.

– Абсолютно верно! Она очень закрытая, и, может быть, в этом её прелесть. По крайней мере для нас. Япония взращивает свои традиции, охраняет их и не пускает наносное. Мне кажется, это очень ценно. С другой стороны, мне показалось, что они имеют далёкое и очень слабое представление об окружающем мире и о нас в частности. Мне, конечно, хотелось их переубедить, рассказать что-то о России. Например, когда я общалась с актёрами, заметила, что они тактично уходили от этого вопроса, но, по-моему, у них о нас ещё осталось представление как о какой-то коммунистической стране. У нас это всё давно в прошлом, а японцы смотрят всё ещё куда-то туда, назад.

– Есть такая инерция?

– Да, они что-то рассказывали мне о том, что у нас коммунисты, люди-роботы, люди-звери какие-то. Ужас! Меня, в свою очередь, шокировало японское утро: десятки тысяч людей в одно время в одном направлении идут в одинаковых рубашках, костюмах, с одинаковыми лицами и, похоже, что на одинаковую работу! Женщины тоже в одинаковых костюмах и с одинаковыми сумками. Страшное слово – толпа. А здесь появляется ощущение толпы клонов. Надеюсь, что я ошибаюсь, но ощущение не очень приятное.

В Театральном центре Т. Судзуки

– Мне понятно возникающее ощущение японской одинаковости. Но вот японские актёры – они же люди творческие. Вряд ли им это присуще?

– Безусловно, они немножко другие. Кстати, очень много подарков мне надарили – любят дарить подарки. Актёры мне рассказывали, что они другие, но всё равно… Вот у нас если человек энергичен, то он энергичен постоянно. Актриса-героиня и в жизни, как правило, характерная. Лирическая – и в жизни лирическая. А у японцев это как-то скрыто. Они… скромны, что ли… Даже эпитета не могу подобрать.