«Недалеко, но не ждите меня».

Я кладу мобильник на кровать, убираю руки за голову и принимаюсь рассматривать потолок. Кажется, впервые в жизни я вижу такой безупречный потолок: никаких непонятно-откуда-появившихся трещин, подозрительных разводов и уж тем более никакой облупленной штукатурки и паутины. Он просто белый, идеально белый, как рубашка того послушного мальчика, которого пыталась сделать из меня Солис.

И тут я вспоминаю, что эта штука до сих пор на мне. Я встаю и начинаю расстегивать пуговицы по дороге в ванную, куда иду отлить.

Когда снимаю с себя эту дурацкую одежду, то вижу, что на бирочке нашито имя другого парня. Я раскусил Солис: она такая же нищая, как и я, и купила эту рубашку в секонд-хенде.

Я сминаю ее в комок и бросаю в маленькое мусорное ведро рядом с умывальником. Но промахиваюсь, и все содержимое корзины вываливается на пол.

Закончив свои дела, заметил свое отражение в большом зеркале над раковиной. И не узнаю этого парня с серо-голубыми глазами, смотревшего на меня. Темные волосы так отросли, что торчали теперь во все стороны. Небрежная щетина, татуировки, от шеи до кончиков пальцев, и тоннели в ушах, делавшие мои мочки просто огромными. Вот он, портрет парня, которым можно пугать малышей. Но, собственно, в этом и цель: когда ты выглядишь так, никто особо и не осмелится тебя доставать.

Снова задаю себе вопрос, который никак не дает мне покоя: на кого я больше похож? На отца или на мать?

Тяжело вздыхаю. Надо очень постараться, чтобы выгнать их из моей головы, но мои внутренние демоны всегда возвращаются. Пофиг, на самом деле, на кого я там похож. Как говорит Бенито, главное, это знать, кто я есть сейчас. А этот засранец говорит только глупости!

Стягиваю с себя майку, явно нуждавшуюся в стирке, и бросил ее на пол рядом с другими моими вещами. А потом включил холодную воду, чтобы умыться. Нужно было смыть с лица это выражение несчастного воробушка и прогнать свои мысли как можно дальше отсюда. Но когда я оделся, то все еще был похож на несчастного потерянного мальчишку, на того, кого так старательно пытался спрятать за этой внешностью.

Я гляжу в зеркало и вдруг вижу в нем Елену, которая притаилась за мной, как призрак.

В повисшей тишине можно услышать, как из крана мощной струей бьет вода. Львица рассматривала мою спину, а затем подняла глаза и посмотрела в упор так, что я даже не мог шелохнуться.

– Твоему вонючему белью место в корзине, а не на полу, – холодно замечает она. – И стульчак должен быть опущен.

Я молчу. Нет, она серьезно?

Видимо, да, потому как она даже не шелохнулась, ожидая, что я побегу ее слушаться, как собачонка.

Да пошла ты, Елена!

Я поднял средний палец так, чтобы она увидела это в зеркале. Сработало, и гримаса глубокой ненависти искажает ее прелестную мордашку.

– Эй! Ты меня понимаешь? – добавляет она саркастично.

Ладно, чтобы она как можно дольше принимала меня за идиота, сделаю-ка я что-то поистине дерьмовое.

Чтобы не разочаровывать ее, я закрыл глаза и отвернулся к умывальнику. Вздохнул и резко выключил воду, прежде чем снова посмотреть на нее. Она должна бы уже уйти, но вместо этого стоит и пялится на меня.

– Тебя ждут обедать. Ты… – начинает она.

В это момент я поворачиваюсь к ней.

Она окинула меня взглядом сверху донизу, и, давайте, скажем так: ниже моих татуировок, в трусах, внезапно образовалось нечто, что она не знала, куда ей смотреть.

Закончилось все тем, что она убежала, ударившись по дороге о дверь. Она так сильно ее захлопнула, что до меня аж долетел сквознячок.

Я слышу, как дважды проворачивается замок.