Широкое, скуластое лицо мужчины мне показалось даже красивым, каким-то благородным, будто из всей этой шайки псов он один породистый кобель. Но шрам на брови и горбинка на носу, прямо указывала на то, что он преступник, который не прочь подраться.

– Вы главный? – догадалась я.

Превозмогая страх, я примостила попу на сиденье, стараясь всё так же максимально быть подальше от бандита. Одёрнула юбку, насколько это было возможно, чтобы прикрыть голые ноги. Сердце начало колотиться так быстро, что грозилось проломить грудную клетку.

– Да, – коротко ответил бугай, продолжая смотреть мне в глаза.

Он не ощупывал меня взглядом, как его подручные, не скользил по фигуре, хотя у него была возможность рассмотреть меня вдоль и поперёк.

– Куда вы меня везёте?

– В лес.

– Зачем? Кто вы такие? Что происходит вообще? – начала сыпать вопросами, как из пулемёта.

– У меня был не лучший день, и очень болит голова, так что прекращай пиздеть, София! Вякнешь ещё хоть слово, и я вышибу тебе мозги!

У меня было ещё столько вопросов к этому амбалу, но я будто онемела вмиг. В его угрозах я не сомневалась. Чтобы ни в коем случае не разозлить его, я отвернулась к окну. Меня начал бить озноб, как от лихорадки. Пришлось стиснуть зубы, чтобы они не стучали. Судя по пейзажу, проносящемуся мимо нас, мы действительно ехали в лес.

Зачем – было нетрудно догадаться. Сначала эти отморозки пустят меня по кругу, а потом убьют и прикопают под ёлочкой. Боже, неужели это на самом деле происходит? Я думала, только в кино такое бывает. Почему именно я? Почему со мной это случилось?

Где папа? Он уже должен был хватиться меня. Только бы он что-то предпринял, только бы спас меня!

Михаил Никитин не последний человек в городе. Если этим уродам объяснить, что папа может заплатить за меня щедрый выкуп, то они меня ему продадут, не причинив вреда?

Но как они узнают об этом, если их главный не даёт мне и слова сказать?

Пока я мнусь, боясь открыть рот и расспросить всё-таки что происходит, мы выезжаем за город и останавливаемся возле какой-то заброшки. Теперь мне становится по-настоящему страшно. Ощущение, что меня ждёт что-то настолько ужасное, что не приснится даже в кошмарах, а потом смерть, стало настолько явным, что мне стало худо. Тошнота подступила к горлу, голова пошла кругом, а сердце, не успокаивающееся ни на минуту, снова забилось, как пойманный воробей.

Не глядя на меня главный вышел из машины, как и его водитель, а затем дверь с моей стороны открылась, и меня выволокли наружу. Бандиты были на двух машинах, я насчитала пятерых вместе с главарём. Не говоря ни слова, меня подхватили под руки и потащили в сторону заброшки. От этого зловещего молчания было только хуже. Лучше бы они глумились надо мной и что-то говорили по пути, например, что собираются делать со мной, чтобы я уже точно знала, что меня ждёт. Но они будто языки проглотили.

Главный амбал шёл впереди, медленно и вальяжно, словно прогуливается здесь, наслаждаясь прекрасными видами. Двое лысых, что поймали меня возле университета, вели меня под руки следом за этим мужчиной. Ещё двое шли где-то позади. Я их не видела, но чувствовала, как они смотрят мне в спину.

Где же папа? Неужели он меня не спасёт? В мире современных технологий, имея связи, можно отследить любую машину по камерам, людей, по сигналам телефонов. Он же должен был уже обнаружить, что я пропала? Его охрана наверняка доложила о том, что я потерялась? На парковке валялся мой рюкзак и разбитый мобильник. Хоть кто-то начал меня искать?

Мы пришли за заброшенное здание. Где-то вдалеке виднелся железнодорожный мост. Я плохо запомнила дорогу, но примерно понимала, где мы находимся. Это была самая окраина города, глухая и заброшенная, как здание позади нас.