Тем, кто чист, нужно выпустить дикое.

Мы все знаем щемяще-печальный пролог:

Хотите ли вы, не хотите ли,

Есть всегда то, что можно на голову с ног,

Как нам говорят просветители.

Пускай пожар во мне не слышен -

В коловращении зарницы

Прядь пламени зажжётся пышно,

Чтоб ото сна восстать, как птица.

Понять по-сестрински, со смыслом,

Собрать в кулак дыханья зёрна,

Открыть, кто в тень ушёл от искры,

И изничтожить гниль от корня.

Правда в том, что не порвана нить.

Пусть и тянет на ценности ложные,

Как ни пытайся, нельзя отступить

От того, что до века заложено.

Разлив в душе огнегривый закат

Янтарностью жидкотекучею,

До самой сути добраться и внять

Нежнейшим флюидам созвучия.

Удалиться, навек отпустив

Те места и те воспоминания,

Где потерян допетой канцоны мотив,

Оставляя лишь пепел предания.

…И останется после огня,

Душу силам чумным леденя,

Тихо шурша под моим каблуком,

Пепел пустого предания.

***

Колыбельная

Пышной юбкой неслышно шурша,

Вея дымом из старенькой трубочки,

Ночь по миру пошла не спеша,

Улыбаясь сквозь сумрак задумчиво.

Впору бросить, как камень в ручей,

Все случившиеся неурядицы,

Сквозь журчание тихих речей

Добираясь до донышка радости.

Мне бы вспомнить, как в сон занырнуть,

Как под крылышко ночи пристроиться,

Как не думать о беге минут,

Что извечно куда-то торопятся.

Ночь размоет густые штрихи

И, окутав туманом сознание,

Нам подарит покой вопреки

Всем тревогам, отвергнутым ранее.

Всё вокруг погрузив в немоту,

Ночь, задрапировав шпили ратуши,

Растушует свою темноту,

Тихо трогая лунные клавиши.

***

Киноварь

Неправда, что в сказке безвкусно-нехитро

До боли скудна цветовая палитра,

Мы в каждом, порой незаметном движении

Находим нежданно своё отражение…

Путь противоречий прерывисто-нов:

Ни черных, ни белых, ни серых тонов.

Сечение литер осколочно-резких

И витиеватые буквы-спектакли…

Привыкли мы к сказочной глупости фрески

В легенде старинной и странной – но так ли?

Ведь сложная вязь на изнанке сюжета

Оправдана скроенным опытом древних,

И скрытые смыслы, как яркий прожектор,

Едины рельефно и мягко-напевны.

Мне же, сколь не говори, всё будет мало,

От предвкушенья дрожа, открываю

Трепещущие небрежно, как попало,

Страницы истории цвета киновари.

И в книге, как в жизни, способны мы тоже

Посыл разглядеть, как в торжественном гимне,

Будь то эхо сердца: «Храни тебя Боже…»

Иль отзвук надрывного «Эй, помоги мне!»

Закон постоянства, как в жизни, сурово

Вступает в права, величав и негибок.

Извечна канва, потому и не ново

Явление вновь потаённых ошибок.

Не отрицайте другой стороны медали:

Порою нам светят хищно и кроваво

Намёки, штрихи и крупные детали

Страниц истории цвета киновари.

И дланью текуче лаская хор клавиш,

Осколки рассказа слагаем в орнамент.

Пока свою хватку ты сам не ослабишь,

Ход мыслей твоих не отпустит пергамент.

Струну позабытой истории тронув,

Ты вкус ощутишь, на мгновенье опешив,

Рябиновых ягод и крови драконов,

И ртутного блеска надежд прикипевших.

Отчаянно к небу свой взор поднимая,

Глотаем клубы до слёз чадящей гари,

Очаг нашей скорби – истин кладовая,

Страницы истории цвета киновари.

Гравюры, лубок или образ витражный,

Пройдя сквозь века, оставаясь нетленным,

Стоит без сомненья, как прежде, на страже

Воздушных фантазий наивной Вселенной.

Лететь окрылённо, по-детски, с размахом,

Ходы наблюдая истории давней,

Лишь чистые души способны без страха,

До дна погружаясь в пучину преданий.

Как крылья нот церковного органа,

Небесной зеницей иль взглядом нежно-карим,

Нас в тишь окунают лучи многогранных

Страниц истории цвета киновари.

***

Кривое зеркало

(Стихи об экзистенциальном кризисе или шоке от

дереализации)

Что сказать, если мир

Наизнанку сплеча