Юнцы закивали. Голова отключилась. Зеленый змий взял над ними власть. Готовы на любую, даже самую сумасбродную, затею.

– Тогда приступим… – Поднялся затейник, – слушать и повторять! Меня!

– Мочи уже, – крикнул горе-свидетель, – трави лебедку!

Инициатор поднялся, немного покачиваясь, – попрошу… Повторять, все… Четко. – Участники послушно кивали. Пошатываясь, встали, держа в руках пузатых стеклянных друзей, с остатками высокоградусного содержимого. Юноши, могу поспорить, даже отчет в своих действиях отдать не могли, но команды выполнять – пожалуйста.

– Нежели так… Приступим. – Присосавшись к бутылке, будущий тартужанин мощными глотками опустошил оную. Все остальные повторили. После, присев на корточки, разбил ее, а полученной розочкой по очереди располосовал себе оба предплечья, сквозь костюм. Руки в момент обагрялись кровью. Кожа разошлась, явив взору поврежденные мышцы. Некоторые полоснули так сильно, что позволили внимательным окружающим узреть работу сухожилий.

Разорванная ткань жадно впитывала алую влагу. Ни одной капельки не упало на пол амбара. Разум наполнила резкая боль, но решимость воплотить задуманное лишь крепла. Осмотревшись, понял: не зря сегодня его окружают лучшие ученики. Перед собой, в свете масленой лампы – видел серьёзных людей, готовых идти до конца. Даже если придётся пусть кровь. Свою кровь!

Не теряя времени, Та-тул соединил свои, покрытые безобразными увечьями, конечности, с предплечьями ребят, стоящих справа и слева. Присутствующие совершили то же самое действо, образовав круг. Переплетя пальцы кистей, телами плотно прижавшись, парень-затейник громко, четко и торжественно зачитывал обязательство каждого, кто дал согласие на сие действие:

– Коли нужда, коли беда. Хворь и увечья. Нам не страшны! Единым кругом и единой душой! Питая плоть свою – питаешь кровного родича. Мать и жена, дочь и сестра. Отец и сын, брат и прочий друг в стороне. Клятву мы принесли, коли нет покоя одному, не устанут трудиться все. Одной головой. Одним телом. Одной душой. Да быть такому!

Десять голосов наполнили склад. Десять тел двигались синхронно, распевая песню кровавой клятвы и совершая доисторический танец верности. Разум десятерых слился в единый. Колоссальные причудливые тени наполнили пространство амбара. Юноши сначала засветились всеми цветами радуги, а после стали мигать. Костюмы то подчеркивали фигуры своих обладателей, то скрывали от любопытных старческих очей. Наблюдая за обрядом страшного обязательства, старик в короткий срок сменил приподнятое любознательное настроение на тихий, тонущий шок.

Страж овощей наблюдал. Хмельное настроение прошло. Сердце бешено стучало. Вдруг пошла кругом голова. Не в силах больше лицезреть представленье, бросился вон из здания, моля у высших сил прощения за проявленную слабость. "Зачем пустил? Зачем позарился на щедрые дары непрошенных гостей?! Горе тебе! Беда! Старый болван!".

Давненько дряхлая плоть не испытывала на себе такие нагрузки. Ни физические, ни моральные. Дед доковылял до сторожки, тяжело дыша. Обливаясь потом. Ворвался в нее, ощутил резкую боль в груди. Перед глазами плыли цветные круги. Страх, смерти страх, неожиданно ворвался в сознание пожилого. Рухнув на трехногий табурет, ощутив спиной прохладную каменную стену коморки. Постарался перевести дух. Безуспешно. Каждый вдох преисполнен мученья. – "Боги помогите!". – Крикнул в пустоту: – "Помогите мне, Боги!". Боль ушла… Свет померк… Затих… На веки…

Сейчас, спустя почти год с приезда в Калакеанский бассейн, Та-тул, ныне офицер Арбуз, неохотно вспоминал события трехлетней давности. Хотя, возвратиться мысленно в те события не составляло труда. Помнил, как открыл глаза после безумной попойки, разомкнул слипшиеся губы, услышав при этом истошный крик рядом с собой.