– Как в детстве?

– Да.

Тэррин отрезала несколько кусочков мяса и положила их в рот Марвилу. Когда он их съел, она подала ему бокал с вином.

– Помнишь, когда нам было по десять лет, а твоего отца не было дома, ты заболел, и я также кормила тебя.

При напоминании об отце, Марвил перестал, есть и весь напрягся.

– Прости меня, я не хотела возбуждать твои воспоминания, – печально произнесла Тэррин и обняла Марвила.

– Ни надо извиняться. Ты не виновата. После смерти отца у меня опустились руки. Я не знаю, что мне делать? Как мне жить дальше? Когда отец был жив, я мечтал и стремился вступить в один из его отрядов. Я долго и усиленно тренировался, чтобы стать страйдом. Я неоднократно просил отца принять меня в страндайл, но он постоянно отказывал.

– А он как-нибудь объяснил причину своего отказа?

– Нет. Он каждый раз в ответ на мою просьбу говорил, что моё время ещё не пришло.

– А где они теперь? Кто возглавит их?

– После битвы с чёрными магами в пустыне чёрных камней, хотя они и победили, но их осталось очень мало. Из десяти тысяч пошедших за отцом вернулось только пара сотен. Он распустил их домой на три месяца. Отец говорил мне, что собирается набирать новых воинов, но и в этот раз он отказал мне. Такое чувство, что он что-то знал, но не хотел говорить. Как-то раз он мне сказал:

“Марвил, сынок, ты не знаешь, чего просишь. Если бы ты знал то, что знаю я, ты бы понял меня. Твоё время ещё не пришло. Я верю в тебя. Ты станешь великим воином, а когда это произойдёт – обрати свой взор на Таронн.”

Это отец мне сказал вчера вечером, а ночью пришли псы. Как я теперь смогу открыть смысл его слов, когда его не стало? Почему он всячески удерживал меня дома и не пускал в страндайл?

Сейчас остатки страйдов сидят дома, ещё не зная, что их генерал убит.

– Так что же с ними будет, когда они узнают о гибели генерала?

– Я не знаю. Да я думаю, никто не знает,– тихо произнёс юноша, натягивая на себя одеяло.

– Утром приедет Сигур, может он что-нибудь знает?

– Может быть.

– Марвил тебе холодно, может разжечь камин?

– Было бы неплохо.

Тэррин встала и пошла за дровами на улицу. Она принесла небольшой охапок дров и положила возле камина. Затем принесла углей из печи. Положив их в камин, Тэррин привстала и, с полочки взяла несколько смолистых щепок. Положив их на угли, и несколько раз дунув, она смотрела, как занимается пламя.

Марвил лежал на боку и наблюдал за Тэррин, как она разводит огонь.

“Как она прекрасна, – думал юноша,– в отсветах пламени. Все считают нас женихом и невестой, а я всегда относился к ней как к сестре. Она много раз говорила мне о своей любви, а я даже не пытался серьезно слушать. Я ни разу не сказал ей ни одного ласкового слова. Если ей было больно, я насмехался над её слабостью. Сколько лет она терпела мои насмешки и издевательства. Скольким женихам отказала, а некоторые из них были весьма состоятельные люди. Я насмехался над ней и говорил, что если она откажет всем женихам, то останется старой девой, а Тэррин в ответ только улыбалась и говорила мне о своей любви. Я же не верил ей или не хотел верить, да скорей всего не хотел. Я не мог предположить, что она может так меня любить. Она всегда со мною, всегда помогала мне. Я болен – она сидит возле моей кровати, мне грустно – она рядом, отца долго нет – она лишь вечером покидала меня, а утром всегда возвращалась. Тэррин всегда была со мной, с самого детства. Она не играла с другими детьми, а только со мной. Когда я приехал сюда с отцом, я чурался других детей и ни с кем из них не играл. Только Тэррин сразу пришла ко мне, и мы подружились. Я ведь не могу без неё. Что же я делал? Зачем прогонял и смеялся над ней? Я ведь не представляю жизни без неё”.