Нелли рассмеялась, шутя погрозив пальчиком Тарону, и поцеловала его. Она словно не хотела отпускать мужа и сына, в груди было какое-то щемящее чувство и даже мешало свободно дышать. Непонятное ощущение заставляло её застыть в такой позе, не пуская ни вперед, ни обратно. А Рупен в это время, крепко обнимая своего отца, произнес неожиданную для их ушей фразу:

– Мам, даже если бы ты меня не забрала с собой, и вы с папой приняли бы решение уехать без меня, я все равно мысленно был бы с вами. Я очень люблю вас, мам, пап! И я всегда буду с вами! Непонятная холодная дрожь пробежала волнами не только по Нелли, но и Тарон ощутил, как маленькими иголочками словно мороз пробежал по коже.

– Ты знаешь, да, что человек живет благодаря сердцебиению? – задал вопрос Тарон Рупену.

– Да, – тихо ответил ему Рупен, пристально и серьезным, недетским взглядом посмотрев в глаза своему отцу.

– Так вот. Ты – наше с мамой то самое сердцебиение.

Нелли от чувств чуть не расплакалась и, прижав голову Рупена к своему животу, шептала:

– Люблю тебя, мой малыш! Сынок… Люблю!

Она произносила эти слова, а в её груди словно что-то отрывалось, делилось на части и тяжелело с каждой минутой.

– Ну все, хватит этих сентиментальностей, пора ставить точку и завершать эту концовку, – провозгласил Тарон и, подхватив на руки Рупена, вышел. Открывая двери машины, он повернулся, чтобы поцеловать свою жену. Она шла следом, и на лице её было смятение и задумчивость. Тарон поцеловал Нелли, обнял за талию и дал напутствие:

– Будь аккуратна и следи обязательно за дорогой!

И, садясь в автомобиль, Тарон и Рупен глазами внимательно следили за движениями Нелли, как она кокетливо повела плечами и послала им обоим воздушный поцелуй и, сев за руль своей машины, подмигнула им фарами, это был условный знак – «До встречи, мои любимые». И, заведя мотор, умчалась по серой полосе дороги. Рупен долго провожал взглядом удаляющийся автомобиль мамы. И вдруг произнес неожиданную для Тарона фразу:

– Папа, хочу пройтись пешком, можно?

– А мы не опоздаем на твой первый урок?

– Мы и так не успеем. Можно?

– Можно, родной, – согласился Тарон, улыбнувшись ему и открывая дверь машины. – Ты что-то загрустил, из-за чего? У тебя какие-то проблемы в школе? Сынок.

– Нет. Так, мелочи. Сегодня мне как-то грустно, – выйдя из автомобиля, отвечал Рупен. – Папа, я сегодня проснулся грустным. А в школе всем известно, что я твой сын. И представь, кто, зная это, осмелится обидеть меня?

Тарон внимательно слушал сына и не расслышал звонок телефона. Задумавшись, Тарон смотрел на Рупена.

– Папа, тебе звонят, ты ответь. А я пойду покатаюсь на качелях.

Словно околдованный словами любимого сына, Тарон, не говоря ни слова, автоматическим движением нажал на кнопку ответа в телефоне. Раздавшийся в динамике голос любимой словно встряхнул его, приводя мысли в порядок. Нелли сообщала ему, что стоит в пробке.

– А мы тут решили чуть пройтись пешком, – ответил жене Тарон.

– Дай сейчас телефон Рупену, хочу его услышать, любимый, – попросила Нелли.

– Он сейчас катается на качелях, родная, – ответил Тарон. – Немедленно запрети ему кататься! – встревоженный голос Нелли чуть ли не разрывал телефон. – Немедленно! Ты слышишь меня, Тарон! Где ты? Алло…

Но Тарон уже не слышал голоса любимой. Как в замедленной съемке увидел он сияющую улыбку сына, а следом грохот оборвавшихся качелей. Он больше уже ничего не замечал, бросив телефон на асфальт, он бежал к детской площадке, к сыну, зовя его по имени.

Упав на колени перед сыном, он обнял его тело и дико прокричал:

– Рупен! Ты слышишь меня? Рупен! Сын!