Имя Пикси было даровано Памеле как блестящая диадема самой знаменитой актрисы Англии, Эллен Терри, Джуди Денч ее времени. Имя Пикси было выбрано, потому что оно соответствует волшебным качествам Памелы. Феи населяют неизвестные и волшебные сферы, как и Памела. Можно было бы сказать, что Пикси Памела родилась в неведомых мирах, где и проживает до сих пор. Журналист Ирвин Макдональд описывает таланты Памелы в статье о ее произведениях искусства:
Все мы ведем тайную жизнь, но только некоторые из нас имеют мужество проявить ее или сделать видимой. У великих поэтов, художников и музыкантов есть этот дар, и дети также близки к нему настолько, что пытаются иногда заставить взрослых увидеть и понять то, что так реально для них. Но они не имеют силы… Картины (Памелы) символические, но не в обычном смысле, а как естественное выражение того, кто помещает мысль и чувство в аллегорические формы, а не в тона или слова[1].
Памела обладала сверхъестественной ловкостью, с которой делала невидимое зримым, а неизвестное – познаваемым. Как свободолюбивый эльф, она много путешествовала в молодые годы. «Она предприняла свое первое морское путешествие, когда ей было три месяца, и с тех пор пересекла океан двадцать пять раз»[2], – говорилось в статье о Памеле, которая была написана, когда ей было всего 22 года. Памела Пикси живет одновременно во всех мирах, и в буквальном, и в переносном смысле. Она родилась в Лондоне, но ее родители были американцами – она выросла в параллельных вселенных.
Половину детства она провела на чувственном, благоухающем Карибском острове Ямайка, а другую половину – в шумном, гремящем районе Бруклин Нью-Йорка. В Кингстоне на Ямайке дни тянулись долго, они были томными и красочными. Мандариновые лучи восходящего солнца тонули в фиолетовых водах, а магический местный фольклор был отличной пищей для впечатлительного ума Памелы. Заботиться о ней приехала ее любимая, преданная нянька, которая кормила девочку материнской любовью, рассказывала истории и островные мифы: «Везде, с первых дней ее жизни, странная старая негритянская мамочка сопровождала ее»[3].
Памела зачитывалась рассказами о народах острова, диких существах и прочим фольклором. Горы и океаны ямайского пейзажа стали источником вдохновения для ее последующего творчества. Макдональд объясняет, каким образом детство Памелы повлияло на ее искусство, описывая изданную ей коллекцию ямайских сказок:
Она слушала много рассказов и легенд о невидимом мире, рассказанных старухами при свете камина, – потому что на Ямайке никто не смеет говорить о таких вещах при дневном свете, – и создала из них коллекцию…[4]
Бруклин придавал интеллектуальный всплеск в противовес неторопливой жизни на острове. Памела училась фиксировать образы из своего воображения на холсте в школе искусств Института Пратта, когда была еще подростком. Вот как описывает Памелу в газете Brooklyn Eagle ее сосед по комнате: «Памеле нравилось спать до полудня и затем проектировать и рисовать под искусственным светом»[5]. Одевалась девушка так же экстравагантно, как и рисовала. Она, как было известно, носила «причудливые и варварские цвета»[6]. Цвета одежды соответствовали банкам пигмента и краски ее художественной студии.
Памела покинула Институт Пратта и нашла работу в известном театре Лицеум в Лондоне, где директором-распорядителем был ныне прославленный Брэм Стокер. Отец Памелы назначил встречу дочери с высоким, под метр восемьдесят, автором произведений о Дракуле. Стокер был сразу очарован Памелой и ее очевидным талантом. Он нанял ее. Памела присоединилась к театру Лицеум, отправившись с ним в американское турне. Она оформляла сценические декорации и реквизит, разрабатывала дизайн костюмов. Отец Памелы умер во время тура, и девушка вернулась в Англию с труппой, которая стала для нее приемной семьей. Памела и Стокер тесно общались. Стокер, в дополнение к своим обязанностям бизнесмена, создавал интересные, наполненные деталями программки для Лицеума, которые продавал меценатам и посетителям театра.