И все же те, кто рискнет совершить этот прыжок, могут найти счастье и приключения, а тех, кто продолжит путешествие по этой стране чудес даже тогда, когда она будет казаться скорее страшной, чем радостной, ждет награда за храбрость – знания, покой и освобождение. Стоит отметить, что Шут чаще встречается в мифологии, чем в религиях с четкой структурой. Четкие рамки института церкви едва ли способствуют выходу за их пределы. Вместо этого церковь предлагает людям надежное укрытие от ужасов жизни. Мифы же ведут в самое сердце этих ужасов, и в каждой культуре встречается персонаж-трикстер – подговаривающий, подзуживающий, подталкивающий героев и королей, если те отворачиваются от истинной сути вещей.

В легендах о короле Артуре Мерлин выступает не только как мудрец и волшебник, но и как трикстер. Он постоянно появляется перед Артуром в чужом облике: то дитя, то нищий, то старый крестьянин. Молодой король уже очарован пафосом своего высокого положения и никогда не узнаёт Мерлина, пока кто-нибудь из его спутников не замечает, что Артура снова обвели вокруг пальца. Способность распознавать иллюзии оказывается важнее военной стратегии. Известно, что даосы тоже любили подшучивать над своими учениками.

Архетип насмешника представлен и в обществе – в роли реального придворного шута. Все помнят этот образ из «Короля Лира» – шут единственный осмеливался говорить королю правду. Можно сказать, что сегодня той же привилегией наделены комики и сатирики.

Во многих странах дикие инстинкты, обычно подавляемые весь год, проявляются на ежегодных карнавалах. Можно свободнее заниматься сексом, нарушать некоторые законы и притворяться кем-нибудь другим. Правит карнавалом избранный король дураков. Сегодня в Европе и Северной Америке первого апреля отмечается День дурака, когда можно свободно подшучивать над окружающими.

Второй рисунок рядом с Шутом из райдеровской колоды придуман Освальдом Виртом. Художник выбрал более древнюю традицию, чем Уэйт, и изобразил Шута как карикатурного странника. Часто этот образ интерпретируется как душа до просветления, новорожденное дитя, вступающее в мир опыта, а также анархия. Интересную трактовку созданной Виртом гротескной фигуры предложила Элизабет Хейч. Она помещает Шута между Судом и Миром и пишет, что это образ настоящего просветленного в глазах остального мира. Шут не следует его правилам и не разделяет его слабостей, а потому предстает в такой уродливой, искаженной форме. Хейч пишет, что лицо Шута – это маска, которую надел на него окружающий мир, а не он сам. Последняя карта, Мир, показывает того же просвещенного, но изнутри, таким, как он видит себя сам.

В некоторых ранних колодах Таро Шут изображался как огромный придворный паяц, возвышающийся над окружающими. Он носил титул Дурак Божий или Блаженный, так же называли безобидных дурачков и тяжелых эпилептиков. Все они считались носителями высшей мудрости именно потому, что оставались как бы вне контакта с обычной жизнью.

Этот архетип прослеживается и в современной популярной мифологии. Например, благодаря своей невероятно примитивной природе комиксы зачастую работают с мифологическими сюжетами лучше, чем романы. Самый сильный враг Бэтмена – Джокер, человек без прошлого, который никогда не появляется без грима на лице. Но карточный джокер происходит вовсе не от Шута, как полагали многие тарологи, в том числе и я. Его изобрели в нью-йоркском покерном клубе, чтобы сделать игру более непредсказуемой и интересной. Тем не менее он вдохновлен тем же архетипом, что и Шут, – образом придворного паяца. В противостоянии Бэтмена и Джокера заключен важный посыл: нельзя идти против традиционных общественных ценностей. Нужно поддерживать закон и порядок. Последние годы Джокера описывают скорее как безумца, а не преступника. Путь Шута, идея, что инстинкт главнее правил, кажется обществу опасной формой безумия.