Леха: Сам ей дубликат сделал.

Ну вот. Он еще и виноват оказался, что их таракашке дубликат сделал. Посмотрел на часы. Полвосьмого. Сейчас уже проснется, наверное.

Тихо прикрыл дверь комнаты, ушел в душ и заварить кофе.

***

– Приве-ет! – на часах было почти одиннадцать. Тая вышла на кухню, потягиваясь, совершенно не думая, насколько при этом задирается ее футболка.

Серега уперся взглядом в ее бедра. Красивые, ровные, аккуратные. Словно из слоновой кости выточенные. Заставил себя выдохнуть, медленно поднял глаза.

– Доброе утро.

Он читал книжку с телефона, пил кофе, курил.

– Ты давно дома? – она села напротив. – Чего не разбудил меня? Я бы к Лехе ушла, – она потерла лицо ладонями, взъерошила темные волосы.

Серега не мог оторвать взгляда от этого сонного лица, от ее детских движений.

– Недавно, – отвернулся. – Я не хочу спать.

– Почему обязательно спать, – она встала, повернулась к плите. – Просто вещи бросить, переодеться. Тебя же три дня дома не было, – заварила себе кофе, шагнула к холодильнику.

– Два, – поправил ее зачем-то.

– Есть будешь? – она достала сыр, яйца, открыла морозилку.

– Нет, – встал, действительно собрался переодеться.

– Блин! – расстроилась. – Ну пожалуйста!

– Че у тебя за пунктик насчет еды? – ворчливо спросил Серый.

– Ну вот такая я, – Тая пожала плечами. – Всегда есть хочу, – широко улыбнулась.

– Как? – он недоуменно покачал головой. – Ты же прозрачная!

– Не знаю, – довольно рассмеялась она. – Наверное, ускоренный метаболизм, – обернулась, смешно вытащила глаза: – Или глисты!

Серый скорчил гримасу, отвернулся.

– Не, ну правда, давай на двоих!

На сковороде что-то уже шкворчало, наполняя квартиру умопомрачительными ароматами.

– Я ненавижу есть одна.

Он закатил глаза, прекрасно понимая, что Тая его не видит.

– Ладно, – отозвался, выходя из комнаты. – Давай на двоих.

Натянул домашние джинсы и футболку, вещи из сумки бросил стираться.

– Я потом сниму постельное!

Тая поставила перед ним тарелку с омлетом по-армянски: зеленая фасоль и лук залиты яйцом и присыпаны сыром. Офигительно вкусно.

– Я сам у себя уберусь, – проворчал Серый. Не любил посторонних в своей комнате.

– Я же там спала.

– Я умею пользоваться стиралкой, – в доказательство его слов машинка зашумела, набирая воду.

Тая пожала плечами:

– Леха просил помыть его комнату. Я тебе не помешаю?

Серега стиснул зубы. Даже не знал, что его бесило больше: то ли такое бесцеремонное вмешательство в его быт, то ли то, что мужики из девчушки себе домработницу сделали.

– Я тоже буду делать уборку. Так что не помешаешь, – поднял на нее глаза: – Спасибо за омлет, очень вкусно.

– Пожалуйста, – обрадовалась она. – Готовка – творческий процесс.

– А ты творческая личность? – Сережка вспомнил, что она учится на художника.

– Ага! – расплылась в довольной улыбке. – Я рисую.

«Угу, – подумал Серый. – И тебе пришлось бороться за это право с полоумной мамашей и деспотом Андреем».

– Хочешь покажу?

Сергей поднял на нее взгляд. Тая нетерпеливо ерзала на стуле. Ей хотелось, чтобы ее работы оценили.

– Давай, конечно, – улыбнулся в ответ.

Тайка тут же подорвалась и вернулась в кухню с папкой. Не глядя, сдвинула посуду на край: Серый едва успел подхватить опасно нависшую над пропастью тарелку.

– Вот, – она вытащила пару листов сверху. – Это, конечно, все этюды! – вручила Сереге рисунок: яйцо, лежащее на столе. – Тут нужно было правильно расставить тени. А здесь, – показала графический городской пейзаж, – правильно развести перспективу. И привязка к плоскости, композиция. Знаешь, – она взмахнула красивыми пальчиками, – чтобы ничего не висело в воздухе.