Особую же любовь мальчики испытывали к учительнице русского языка и литературы Любови Николаевне Добротиной. У обоих, правда, с такой строгой дамой, как грамматика русского языка, дела не клеились. Но и у Лопухова, и у Калинина всегда ярко проявлялся творческий потенциал, а Любовь Николаевна этому всячески способствовала. Она поощряла первые литературные опыты Лопухова и никогда не отказывалась проверить его очередной отчёт о взятии бастиона, поисках сокровищ или пропавшей экспедиции. Часто Пашкины сюжеты были просто сборной солянкой из всего прочитанного им мирового наследия приключенческой литературы. Но плоды его собственной буйной фантазии в них тоже присутствовали. «Проблема в том, – говорила Добротина, – что язык у Лопухова пока ещё сырой и деревянный». В смысле не тот, что во рту – там у Пашки был обычный язык. Тоже сырой, правда, не деревянный, а вполне себе мясной. А вот с тем языком, которым он писал свои опусы, пока ещё были проблемы. Но Любовь Николаевна никогда не выносила их на строгий суд. Наоборот, как читатель, заинтересованный в продолжении книги, она поощряла Пашку к дальнейшему творчеству, ну и параллельно выправляла его «сырой и деревянный».

Лопухов от неё просто балдел! Ещё бы, она была первой читательницей да к тому же почитательницей его таланта. Она сама ему в этом призналась. Даже к Калинину все «индейские хроники» попадали только после прочтения Добротиной. Но Лёшка не обижался: он сам очень уважал Любовь Николаевну, и читать одобренные ею повести ему было вдвойне приятно.

Часто учительница сама спрашивала ребят, что они читают и какие книги хотели бы обсудить на уроках внеклассного чтения. Эти уроки пользовались особой популярностью. Добротина проводила их по собственной инициативе, так как считала, что школьная программа включает в себя слишком мало произведений, а у ребят нужно формировать литературный вкус. Чтобы выяснить, чем зачитываются под одеялом с фонариком ее ученики, Добротина устраивала блиц-опросы. В ряду первых желающих высказать мнение, что и неудивительно, всегда были Лопухов и Калинин. Здесь им было раздолье: на обсуждение предлагались их любимые и уже зачитанные до дыр Жюль Верн, Майн Рид, Фенимор Купер, Дефо. Но друзья любили не только приключенческий жанр. Они читали детективы Дойля, из фэнтези предпочитали Толкина, а из фантастов – Бредбери и Уэллса. Добротина ценила качественный выбор, сделанный ребятами, поэтому всегда прислушивалась к ним, и они вместе придумывали тему внеклассных бесед.

И вот теперь и занятия в секции борьбы с Рулёвым, и литературные вечера с Добротиной, – всё это собирались упразднить, разрушить, погубить…

Глава 4

Лес шелестел кронами. Это лёгкий свежий ветер залетал в кудрявые, местами пожелтевшие шапки деревьев и, по-детски хулиганя, подбрасывал вверх монисто листьев. Щебетали ещё не улетевшие на зимовку птицы. А по соседству с птицами, среди зелено-охристых крон, виднелись две мальчишеские фигуры. Это Пашка с Лёшкой сидели, болтая ногами, на подоконнике своего дома на деревьях.

… Они уже давно о таком мечтали. А когда в журнале «Руки откуда надо», который выписывал Лёшкин отец, мальчики нашли макет своей мечты с пошаговой инструкцией, они окончательно решили осуществить задумку. Калинин принёс с дачи все необходимые инструменты. Незадолго до этого он помогал отцу делать баню, и небольшой строительный опыт у него имелся.

Согласно макету, дом был однокомнатный, но с балконом – специальной площадкой, к которой крепилась верёвочная лестница, чтобы удобнее взбираться на высоту. Но, несмотря на чисто практическую функцию, Пашка с Лёшкой всё равно предпочитали аристократически называть площадку балконом.