– Куда же вы направляетесь, Света? – спросил он.

– В библиотеку, – чуть потупив взор, сказала девушка, – тут недалеко.

– А разрешите ли проводить вас? – всё так же галантно произнёс Гена.

Девушка согласно кивнула. И они пошли, мило беседуя о всяческих мелочах.

На пути к библиотеке они прошли мимо двух или даже трёх фонтанов, но третий был слишком мал, что бы в нём купаться. Геннадий с досадой наблюдал, что на скамейках уже собираются ребята в форме и без. Уже достают выпивку и закусь.

«Боже мой, – думал Гена, – надо скорее взять у неё номер телефона и идти к друзьям». Он было решил, что можно даже позвать Свету с собой, но потом вспомнил, чем закончилось предыдущее второе августа. И, взглянув на Свету, подумал: «Она совсем из другого мира. Почему я раньше не встречал таких девушек? Хоть бы она не догадалась, что в библиотеке я был в последний раз в школе. Хоть бы она не догадалась, что я нацепил сегодня эти идиотские трусы и собирался пьяный купаться в фонтане».

В библиотеке Света взяла том Ремарка и сказала, что теперь направляется домой.

Геннадий уже хотел было перейти к условиям следующий встречи, чтобы расстаться и бежать к друзьям в надежде, что ещё не все горячительные напитки выпиты, а закуска не вся съедена, но тут он осёкся. «А вдруг я её совсем не заинтересовал? А вдруг она прямо сейчас по пути домой повстречает другого парня, шире меня в плечах и читавшего Ремарка? – подумал он, и вдруг совсем оторопел: – А что, если какой-нибудь пьяный дембель будет приставать к ней у фонтана?» Решение было принято, хотя образ фонтана заставил сердце Геннадия защемить.

– Может быть, я провожу вас до дома?

– Если вы хотите, – ответила Света. – И такая чудесная погода сегодня, я думаю мы можем прогуляться пешком.

И они пошли. И в одной руке Гена нёс голубой берет, а в другой томик Ремарка и ловил завистливые взгляды проходивших мимо десантников. И чем дальше они шли, тем и радостнее, и грустнее было Геннадию. Ведь Света казалась ему всё чудеснее, и всё сильнее было порхание бабочек у него в животе, переходящее в шум вертолётного винта. Но время неумолимо приближалось к вечеру, и образ друзей и фонтана постепенно таял в тумане и, в конце концов, порвав одну из строп души Геннадия, провалился в небытие.

По дороге к дому Светы Гена всеми силами старался впечатлить её. Но сами собой отпали его, как он считал, безотказные методы. И он не повёл её в кальянную и не стал бить бутылки об голову. И даже не стал вспоминать свои армейские будни. Вместо этого они поели мороженное, и Гена купил Свете тюльпаны, а потом, пытаясь выжать из себя последствия школьной программы, старался с ней говорить о поэзии.

Света жила на другом конце города, и подходили они к её дому уже на закате. Они условились о свидании, и окрылённый Гена всю ночь бродил по улице и много думал, а когда уже ложился спать, тихо сказал себе: «Завтра же пойду и куплю себе всего Ремарка», – и уснул с улыбкой на лице.

Света же, зайдя домой, упала на кровать и, держа в руках Ремарка думала: «Я уже и не помню, когда последний раз читала книгу. И почему я сказала ему, что иду в библиотеку? Хорошо ещё, что надпись там такая заметная, иначе бы я и не нашла, куда идти. Интересно, о чём этот Ремарк писал». Она широко раскинула руки и в смятении уставилась в потолок: «Какой хороший парень этот Гена, пожалуй, он и есть тот самый». Потом она закрыла лицо руками и тихо прошептала: «Надеюсь, он не догадался, что я вышла на улицу специально посмотреть на накачанных десантников, купающихся в фонтане».