Двух кукол она, как и положено, унесла управителю рынка. Это было совсем недавно. До сих пор с улыбкой вспоминает, с каким изумлением и как долго он разглядывал фигурки, обожжённые в огне и раскрашенные разными красками. Куклы были не из числа первых. Улин уже набралась опыта и научилась делать кукол-женщин и кукол-мужчин. Но лучше всего у неё получались куклы-младенцы. Такие толстенькие и хорошенькие, что их не хотелось выпускать из рук. И всё равно её Первенец был самым лучшим. Ведь он помог ей, как она и мечтала.

– Заинька, вставай.

У-у-у. В такую рань. Но, вспомнив, какой сегодня день, я тут же подскакиваю. Сегодня едем в лес. За грибами. Обожаю грибы. И собирать их люблю. И солить. И чамкать потом с картошечкой.

– Зай, ты чай положила. А соль. А…

– Да всё я положила. В первый раз, что ли?

– Вот именно. Ты вечно что-то забываешь.

– А ты вечно ворчишь.

Михей сердито передёрнул широченными плечами и вышел.

Но сегодня мне трудно испортить настроение. Обожаю лес. Лес это не просто много деревьев и свежего воздуха. Лес – это другое измерение. Здесь время течёт не так. Здесь люди меняются. Даже болезней здесь нет. Для меня, по крайней мере.

Пять лет назад у меня язвочка разговорилась. Года два молчала. Видимо, надоело. Болеть начала, да не по-детски так. Но стоило мне зайти в лес, все боли моментально прекращались. Только я из лесу – вот она, нате.

Муж мой милый даже не верил, что я больна. Всё думал, что шлангую. Пока ФГС не сделала, не верил. Люби-и-мый мой.

– Манюню позвала?

Манюня – это наша соседка. Тоже лесовуха та ещё. Без неё никак. И не потому, что она места знает. Мест у нас и своих довольно. Просто горе у человека, и оставлять её одну душа не позволяет. Нет, в петлю она не полезет. Такая глупость ей и в голову не придёт. Но надо поддержать человека. Помочь ей жить дальше. Или ближе. Как получится.

Говорят, Господь посылает испытания тем, кого любит. Если это верно, то Манюню он просто обожает.

Залитый кипятком подвал с запасами, пропавшие курицы, украденная коза, вечно пьяный муж и нигде не работающий сын, ерунда по сравнению с тем, что в прошлом году пьяная баба, решив развлечься, уселась за руль и сбила Манюнину дочь Варю. Умницу и красавицу.

Сбила страшно. На скорости под девяносто, полностью раздробив ей тазовые кости. Девчонка три дня ещё жила. Ногу ей отрезали – не помогло.

Варя с мужем и сыном приехала к матери погостить. Повидалась, посвиданькалась с родными. Захотелось и с подружками встретиться.

Встретились – в бар завалились. Муж посидел, да и спать отправился. Что ему с девками делать. У них свои разговоры, ему неинтересны. В посёлке что случиться? Варя тут выросла, каждая собака здоровается. До дому два шага. Он и ушёл. А девки посидели, все новости перетёрли. Всем кости перемыли, договорились на завтра встретиться, на речку сходить. Пивко-шашлычки. Вкусно, весело, здорово. Договорились, да и по домам.

Варя, чтоб по ночи грязь не месить, пошла по асфальту. Немного дальше, но ведь, по нашим-то дорогам, напрямик, не значит, ближе. Пойти, пошла, да ушла недалеко. Метров десять-пятнадцать.

Аккурат, до поворота. На котором ежегодно кто-нибудь да разбивался. Будто прокляли дорогу, пока строили. Местные кликуши уже шептаться начали, что убили тут кого-то из строителей. Убили и под валуны дорожные спрятали. И теперь этот неупокоенный, себе компанию ищет.

В первый год сожитель Манюнин на мотоцикле с поворота съехал. Ногу сломал.

Потом компания, развесёлая, улетела. На свежекупленной, в кредит, новенькой тойоте. До самой железной дороги кувыркались. Хорошо их там, в кабине, сидело на шесть тушек больше, чем в салон помещается. Отделались синяками да шишками. Сплющило их немного, но все живы остались. Машинке повезло меньше. Ремонтировать там было уже нечего.