– Что здесь происходит?! Что за шум?! – Недавний знакомый, мужчина, который сделал Банану внушение во дворе Таниного дома, стоял на площадке, щурясь от света электрической лампы. По припухшим векам и немного помятому лицу незнакомца было видно, что ещё несколько минут назад он крепко спал. – Это что?! Опять ты?! – Мужчина разглядел лицо Банана. – И девочка тут?! – Таня была настолько ошеломлена, что даже не подумала спрятаться. Незнакомец узнал и её. – Вот это да! Время шестой час утра! Что вы здесь делаете?! И это что такое?! – Банан был не менее обескуражен, он не додумался спрятать пистолет. – А ну давай сюда!

– Не имеете права! – Сашка было вздумал ершиться, но тут же получил увесистый подзатыльник. Незнакомец вырвал из рук хулигана пистолет, осмотрел его и сунул себе за пояс джинсов. Другая рука уже прижимала к уху мобильник.

– Отделение полиции? Запишите адрес…

***

Первым делом усталых ратников отвезли в травмпункт. Туда же приехала Алла Олеговна – лейтенант полиции, инспектор по делам несовершеннолетних. У Танюши ранения были незначительные: шарики из пневматического пистолета оставили внушительные синяки и небольшие ранки, которые доктор обработал зелёнкой и заклеил пластырем. Раны же Банана оказались серьёзнее. Мощный вороний клюв способен причинить серьёзные увечья, так что хулигану пришлось надолго задержаться в процедурном кабинете. Таня вышла в «сестринскую» – комнату перед процедурным кабинетом, где её уже ждали.

– Ну, Коровкина, не ожидала встретиться с тобой в таком вот качестве. – Алле Олеговне было чуть меньше сорока лет. Невысокого роста, худенькая с приветливым, даже ласковым взглядом, который в один миг мог стать жёстким и суровым. Под этим взглядом становились смирными даже самые отъявленные хулиганы. – Отличница, гордость школы, красавица-спортсменка и вдруг… – Продолжала инспектор, глядя на Таню с любопытством. – Что случилось, Танюш?

– Да… Не знаю даже… Тут… Вот. – Таня только-только успокоилась и перестала плакать. Мысли в голове путались. Главное, было непонятным, куда девались вороны. У прибывшего полицейского наряда был с собой ключ от железной двери на чердак. Никаких птиц полицейские там не нашли. Танюша очень волновалась о Каркуше и маленьких воронятах. «Где они, что с ними? А тут ещё придётся как-то объяснять то, что взрослым и не объяснишь!» – подумала Танюша.

– Очень красноречиво, – улыбнулась Алла Олеговна. – Но объясняться все же придётся. Перестрелка в жилом доме – это вам не шуточки, – инспектор нахмурилось, а у Тани все сжалось внутри. – Вот мама скоро придёт.

– Чья мама? – Танюша не поверила своим ушам.

– Твоя, чья же ещё?

– Да как это?! – Кровь прилила к Танюшиному лицу, которое в один миг стало похоже на только что очищенную варёную свёклу, – мама будет так волноваться, так волноваться!

– А ты бы подумала о маме, когда ночью из дома удирала.

– Я о другом думала. О бедных воронятах. Банан за ними гонялся, хотел убить, а я защитила. Вместе с воронами… – Таня понимала, что ей, скорее всего не поверят, но врать она не умела, да и не хотела. Первый и последний раз в своей жизни она соврала маме в первом классе, когда решила не говорить, что получила двойку за несделанное домашнее задание. Таня решила, что двойку она исправит, а маме лишний раз расстраиваться ни к чему. Мама же все прочитала на лице любимой дочки, когда та пришла из школы, и прямо спросила, какие оценки она сегодня получила. Танюша не призналась, соврала, за что после, когда все выяснилось, имела серьёзный разговор с родителями. Папа сказал, что врать недопустимо, что лучше любая правда, чем гнусное вранье. «Ну, папочка, и как мне тебе и маме сказать правду сейчас? Поверите ли вы этой правде?» – думала Танюша.