Нужно позвонить маме.

Подошла, глянула в окно, дёрнула вверх жалюзи. Зачем они вообще здесь? Огромное низкое небо висело над городом, ветер играл снежинками.

С высоты шестнадцатого этажа суета внизу казалась кукольной, ненастоящей. Троллейбус втянул в себя муравьишек, вцепился штангами в провода и покатился по заведённому кругу. Раз-два-три, день-два-три…

Мама сидела в четырёх стенах, охраняла территорию от разорения. Выйти не могла при всём желании. Дик устроился на коврике перед входной дверью, маму не слушался.

На яблоко польстился, утащил грызть на коврик. В общем, дочь пусть думает, а пока вечером сама покупает продукты, потому что в доме – шаром покати. С этим троглодитом всегда так будет.

Надо что-то решать. Дочь понимает?

Дочь понимала, дочь руководила отделом. Металась между вышестоящим начальством и подчинёнными, молотом и наковальней. Пообедала шоколадкой из автомата. Вызвала сисадмина «на ковёр», накричала на сантехника, выпила кофе. За окном темнело.

Забыла половину маминого списка, заглянула в «собачий» отдел, выбрала Дику мячик с пищалкой. Наверное, обрадуется.

Дик обрадовался. В момент выгрыз пищалку, мячик разорвал на мелкие кусочки, поднял довольную морду – это всё? Потрусил на кухню. Мама позвала:

– Таня, ужинать, руки мой!

– Мама, какое ужинать, мы гулять идём! – лабрадор перестал жевать, прислушался.

– Не имела баба хлопот! – донеслось вслед.

Сегодня Таню учили правильно одеваться. Мороз усилился, на джинсы налипли ледышки, падать в сугроб не хотелось, варежками снежки не лепились. Таня поёжилась.

А девушка в лыжном комбинезоне хватала снег голыми руками, сжимала в комки, бросала собакам.

Таня не собиралась заводить собаку.

Кстати, нужно сходить к ветеринарам. Она же ничего не знает о Дике. Когда у него день рождения? Интересно, прежние хозяева праздновали, дарили подарки? Где они вообще гуляли, если здесь никто никогда не видел шоколадного лабрадора?

Странная история. Куда Таня вляпалась? Мама права, надо что-то решать.

Не вечно жить вместе. Принц на белом коне сам не прискачет, мимо промчится. Давно пора сети раскидывать, суженого арканить. На свидания ходить, в конце концов. С красными щеками.

Хиханьки-хаханьки, а старой девой оставаться не хочется. На худой расклад, Славик всегда под боком. Лабрадора мама одна не потянет. Надо что-то решать.

Дик подбежал, кольцо-пуллер в зубах принёс.

Бросала Таня криво-косо. Кольцо падало плашмя или катилось весьма недолго, виляя из стороны в сторону. Нет, не собачник она. Вон у других как ловко получается. Раз – и бежит счастливая псина, догоняет.

Подмёрзла Таня, домой засобиралась. Устала. Одно дело на диване валяться и совсем другое – отпахать на работе целый день. Без обеда и ужина.

По углам парка стелился туман, растяжки веток мешали небу рухнуть на голову.

Впереди вырастали громады домов с весёлыми окнами, где мерцали экраны телевизоров, люди мыли посуду после ужина, укладывали детей, читали им добрые сказки.

Никто не заглядывал в ночную тьму за плотными шторами, где через ледяную пустыню брели человек и собака.

Таня поскользнулась, ноги разъехались, твердь земная больно ударила по коленкам. Лабрадор подбежал, ткнулся холодным носом, засуетился вокруг.

Хозяйка соскреблась, уцепилась за ошейник, подобрала шапку.

И вдруг увидела снежную бабу. Настоящую снежную бабушку с носом-морковкой и ведром на голове. Сколько лет, сколько зим..

Подошла, потрогала. Дик понюхал, пристроился поднять лапу, Таня дёрнула бесстыжего поводком.

Поправила бабушке руки-веточки, нахлобучила плотнее пластмассовое ведро. Вспомнила, когда последний раз лепила снеговика – в школе. Полжизни назад.