В первую минуту, услышав, что его Пипочку собираются зацапать в какую-то высшую школу магии и разлучить с родителями, бывший депутат взбеленился и попытался напустить на Поклепа шпагу своего пращура, но, превращенный на пять минут в гуся, поумерил свой пыл. К тому же Пипа сама рвалась в волшебную школу с упорством тарана, и уж с этим-то Дурнев точно ничего не мог поделать.

Наконец сборы были завершены. Чемоданы горой громоздились у двери лоджии, наводя почему-то на мысль не то о скалах, не то о неприступной крепости. Завуч к тому времени давно был на балконе и озабоченно похлопывал по жесткому боку гимнастического коня, на котором им с Пипой предстояло добираться до Тибидохса. Разумеется, это было не самое быстрое средство передвижения, но для начинающей, к тому же такой неловкой, как Пипа, самое подходящее. С пылесоса юная Дурнева точно свалилась бы с непривычки, да и сам Поклеп, признаться, не был большим любителем полетов. Он с большим удовольствием телепортировался бы, да только для неопытных магов телепортация была слишком опасным видом перемещения. Пипа могла сделать что-то не так и просто-напросто исчезнуть с лица земли.

Несчастный родитель страдал, цеплялся за рукав дочери и молол вздор. Он договорился до того, что сам полетит в высшую школу вместе с ней и будет ходить на уроки.

– Вы не можете мне это запретить! Это мое моральное право! – заявил он Поклепу.

Завуч пожал плечами:

– Да пожалуйста, сколько угодно. Если вам охота выставить дочь на посмешище, летите. Да только «Грааль Гардарика» вампиров не жалует. Раздавит еще на подлете, – предупредил он.

– Я не вампир! Пусть только посмеет! – заспорил Дурнев, однако от полета в Тибидохс благоразумно отказался.

Если супруг бросался из крайности в крайность, то мадам Дурнева подходила к делу со свойственной ей практичностью.

– Пипочка, детонька, не забудь электрошокер! Если к тебе кто-то начнет приставать – сразу его электрошокером, – напутствовала она дочь.

– Обязательно возьми. Куда ж без электрошокера? Безглазый Ужас, Инвалидная Коляска и Поручик Ржевский давно не веселились. То-то радости будет. Нормальные маги их «Дрыгусом» гоняют, а Пипа Дурнева – электрошокером, – проворчал вполголоса Поклеп.

Пипа, одетая в кучу свитеров и курток, взгромоздилась на гимнастического коня и важно уселась на нем, с достоинством надувая щеки. Поклеп хотел поскорее произнести полетное заклинание, но супруга бывшего депутата вцепилась ему в рукав.

– А чемоданы? Вы забыли чемоданы! – всполошилась она.

– Чемоданы я заговорю. Они полетят за нами, – неохотно сказал Поклеп и что-то забормотал, привязывая к каждому чемодану талисманы.

Настало время объятий, прощаний, рыданий и влажных чмоков в щеку. К Пипе выстроилась настоящая очередь. Мамуля, папуля и Халявий – последний сложно сказать, на каких правах, – тискали ее, целовали и обнимали. Пока один прощался, остальные двое, не имея доступа к дорогому телу, бросались к Поклепу с просьбой позаботиться о девочке.

– Я вас умоляю, не оставьте ее! Она такая беспомощная, такая ранимая! Мы будем вам платить помесячно! Вам как удобнее: в конверте или на кредитную карту? – говорила мадам.

Поклеп, который одним лишь напряжением мысли мог бы ограбить все лопухоидные банки мира, смотрел на Дурневых с тоской и уже не чаял как отделаться. Он пребывал на грани помешательства. Эта семейка была едва ли не единственными на земле людьми, которые сурового завуча с его глазками-буравчиками не только не боялись, но и явно держали не то за мальчика на побегушках, не то за ресторанного швейцара.