Причина такой аберрации проста – приграничные округа (Ленинградский, Прибалтийский, Западный, Киевский и Одесский) простирались далеко вглубь страны, и далеко не все войска в них относились к боевым. Здесь располагались тыловые и транспортные структуры, склады и административные учреждения, учебные и запасные подразделения – словом, все, что в Третьем рейхе проходило по ведомству Армии резерва, «Организации Тодта», внутренних структур сухопутных войск, ВМС и ВВС, и на первом этапе «Барбароссы» никоим образом не задействовалось.[173] Аналогом войск НКВД в Германии была фельджандармерия и подразделения службы безопасности (СД) – но они, как и пограничные войска, в составе «армии вторжения», естественно, отражены не были. Немецкие соединения РГК, даже числившиеся во втором эшелоне, находились в составе ударных группировок и вслед за ними выдвигались на территорию Советского Союза в полной готовности к бою – в то время как перебрасываемые на Запад из внутренних округов части РККА находились еще далеко от границы и даже в сложившейся крайне тяжелой ситуации основная их масса смогла вступить в бой лишь к середине июля – когда Пограничное сражение давно закончилось.

Застрявшие в болоте и брошенные БТ-7. Юго-Западный фронт, июнь 1941 года

Еще более интересная картина выявляется, если мы пытаемся выяснить степень мобильности противостоящих армий – то есть уровень их оснащения транспортными средствами. В этом отношении Мюллер-Гиллеб-рант очень скуп – он лишь вскользь упоминает, что в армии на Востоке имелось около полумиллиона автомобилей. Численность автотранспорта в РККА на 22 июня 1941 года известна хорошо – 272 600 автомобилей и мотоциклов всех типов (см. Приложение к настоящему сборнику).[174] Исходя из распределения войск по округам, вряд ли на Западе их находилось больше половины.

В целом можно констатировать, что в ходе Пограничного сражения, развернувшегося в первые две недели войны и во многом определившего дальнейший ход боевых действий, соотношение сил было следующим. Красная Армия в два раза превосходила противника по танкам – но как минимум в полтора, а то и в два раза уступала ему по численности живой силы. Численность артиллерии сторон была примерно равной, но следует учесть больший уровень моторизации немецкой артиллерии.[175]

Проведем мысленный эксперимент: сократим противостоящие армии до двух пропорционально оснащенных отрядов. При примерно равном количестве артиллерии (8-10 орудий разных калибров) советский отряд численностью в 500 человек будет иметь два танка и один автомобиль, да еще и окажется разбросан на большой территории. Немецкий отряд, уже сосредоточенный для атаки, будет иметь 800 человек, всего один танк, но зато три-четыре автомобиля. Понятно, что исход столкновения будет решен отнюдь не танком, даже если это окажется могучий КВ…

Однако характеристики танков тоже важны, поэтому попытаемся разобраться и в них. Опять же часто приходится слышать, что против советских Т-34 и КВ немцы не могли выставить ничего, а их Pz.III и Pz.VI по боевым качествам можно сравнить разве что с Т-26 и БТ.

Увы, это далеко не так. Танк Т-26 происходил от британской машины «Виккерс-шеститонный», появившейся в 1926 году. Он был принят на вооружение РККА в 1931 году, в 1933 году получил башню с 45-мм пушкой обр. 1932/34 года (20-К), ведшей свое происхождение от противотанковой пушки 19-К. Эта же пушка, в свою очередь, происходила от немецкой 37-мм противотанковой пушки фирмы «Рейнметалл» – так что советские и немецкие танковые и противотанковые пушки калибра 37 и 45 мм можно считать «двоюродными сестрами»; они имели схожий вес, скорострельность и бронепробиваемость, отличаясь только более высоким фугасным действием 45-мм снаряда.