– Да, мы попали в довольно неприятную ситуацию, – начал Шубин излагать свою легенду.

И он складно рассказал о том, что они, двое посланцев командования окруженной 6-й армии, долетели до аэродрома в Бузиновке, там пересели на машину, но тут их атаковал русский истребитель и расколошматил машину. И вот теперь им приходится голосовать на дороге, чтобы попасть в штаб в Суровикино.

– Я надеюсь, вам будет не слишком трудно нас подвезти? – закончил Глеб свой рассказ.

Просьба была изложена так ненавязчиво, что отказать в ней было трудно. Хотя сидевшему в машине танкисту, как видно, не хотелось тесниться и принимать в кабину еще двоих. Он весь скривился, что-то пробормотал насчет «неумех, которые обязательно попадают под русские пули», но в конце все же милостиво разрешил:

– Хорошо, садитесь. Капитан может сесть впереди, а вы, майор, рядом со мной.

Разведчики уселись, и машина покатила на юг. Шубин и Дозоров представились хозяину «опеля», он тоже назвал себя. Оказалось, что танкиста зовут Рихард Мюллер, он командует танковым полком, стоящим в Нижнем Чире. Сейчас полковник Мюллер ехал в Суровикино, чтобы получить пополнение – танковую роту, только что прибывшую с запада оккупированной Европы, из Нормандии.

– Представляю, что это за вояки! – презрительно проговорил полковник. – Они там уже два года стоят, в этой Нормандии. Небось за все эти два года ни одного выстрела не сделали. Сидели себе на своем Атлантическом валу, пили «бордо» да ели французские сыры. А теперь попадут в русские морозы, в голую степь, где вместо «бордо» дрянной шнапс, а вместо трюфелей – сухие галеты… А главное – здесь стреляют! Здесь надо воевать! Более того, нам предстоит тяжелое наступление…

Услышав слово «наступление», Шубин сразу навострил слух. Вот оно – то, что им нужно было узнать!

– Ваши тяготы, герр Мюллер, – лишь бледная тень того, что приходится терпеть нам в окружении, – сказал он. – Мы сидим в русском котле всего лишь неделю, но нам уже пришлось урезать норму питания для рядовых. Да и снарядов осталось не так много. Так что мы с нетерпением ждем, когда вы начнете наступать и прорвете русское кольцо. Честно говоря, я не понимаю, почему вы не сделали этого пару дней назад. Один хороший удар, и иваны побегут, вы прорвете окружение. Скажите, когда вы это сделаете?

– Я тоже надеялся, господин Тальберг, что мы легко прорвем русский фронт, – ответил Мюллер. – Мы пытались атаковать русских уже двадцать пятого ноября, на другой день после того, как они захватили Калач. Но не тут-то было! Надо признать: за полтора года иваны немного научились воевать. Теперь они совсем не те, что были в июне сорок первого. И у них появились танки, артиллерия, самолеты… Откуда что взялось! Так что из нашей попытки прорыва ничего не вышло. Теперь вся надежда на фельдмаршала Манштейна. Он – настоящий солдат и до сих пор не потерпел ни одного поражения. Вот он соберет свою группу «Дон», и тогда мы покажем иванам силу немецкого оружия!

– Это хорошая новость, господин Мюллер, – сказал Шубин. – Нас, собственно, за этим и послали – узнать, когда наши войска придут нам на помощь. А также для того, чтобы скоординировать наши действия с вашим наступлением.

– А какие, собственно, могут быть ваши действия? – удивился танкист. – Вы что, разве не знаете, что фюрер запретил фельдмаршалу Паулюсу прорываться из окружения? Если бы не этот запрет, ваша шестая армия, возможно, и смогла бы двадцать пятого прорвать русское кольцо возле Нижнего Чира.

Тут Шубин прикусил язык. Он чуть было не ляпнул: «Нет, я ничего подобного не слышал». И это была бы правда: советское командование не знало о существовании такого приказа Гитлера. Но ведь он был посланцем Паулюса и должен был знать об этом! Если бы он сказал, что понятия не имеет о приказе фюрера, это наверняка показалось бы немцу подозрительным. Он, Шубин, мог провалить операцию в самом начале!