Третий «БТ» стоял у самого склона и догорал. Генерал обошел его и тут же увидел молодого танкиста с закопченным лицом и светлыми волосами, которые трепал ветерок. Он сидел, прислонившись спиной к березке, и смотрел куда-то вдаль. Генерал обратил внимание, что парень-то был явно не в состоянии шока. Он вытащил из танка механика. И второй член экипажа лежал рядом, и оба тела старательно накрыты брезентом. И пулемет на склоне лежит с пустыми дисками. Все патроны до железки ребятки расстреляли.

– А ну, герой, дай-ка я на тебя погляжу! – громко сказал генерал, подходя к танкисту.

Младший лейтенант, судя по его петлицам, как будто проснулся, он встревоженно закрутил головой, увидел генеральскую форму и поспешно вскочил на ноги. Шлемофон он так и не нашел и теперь стоял с непокрытой головой. Его рука все время дергалась, как будто хотела взметнуться к козырьку и отдать честь старшему по званию. Мальчишка, совсем мальчишка.

– Товарищ генерал-майор, – хриплым голосом начал докладывать молодой командир, – танковый взвод в составе трех танков удерживал шоссе по приказу командира дивизии, до подхода основных сил. Уничтожено восемнадцать вражеских танков, восемь бронетранспортеров, пять грузовиков и до батальона пехоты. Взвод потерял… три танка… вместе с экипажами. Командир взвода младший лейтенант Соколов.

– Сколько тебе лет, Соколов?

– Двадцать один, товарищ генерал, – ответил Алексей и закашлялся. – В сентябре будет…

Он сидел на заднем сиденье командирского броневика и на неровностях дороги стукался локтем о какую-то железку сбоку от себя. Хотелось есть и пить. И еще нестерпимо хотелось умыться. До пояса, потому что тело под одеждой стало липким. А генерал, не поворачивая головы, рассказывал:

– На станции сейчас помпотех разгружает прибывшие с завода «тридцатьчетверки». В училище вас учили на них? То-то же. Новенькие, этого года выпуска. Возьму тебя к себе взводным командиром. Как? Согласен, герой? Мне такие орлы нужны, мне всю армию прикрывать на этом направлении. С твоим переводом решим в два счета. Это дела бумажные, не переживай. Главное, ты-то согласен?

Соколов слушал, смотрел вперед, на поля и проселочную дорогу, видневшиеся через поднятый люк на лобовой броне машины. А перед глазами стояло другое видение: сгоревшие «бетушки», его ребята, лежавшие на земле, и горящий танк, валившийся с обрыва прямо на немецкую колонну внизу. Потом стали всплывать в памяти и другие картины, виденные Алексеем за эти первые дни войны. Кто и когда узнает имена и фамилии этих солдат, оставшихся лежать на брустверах окопов со связкой гранат в руке в чистом поле, так и не успев бросить ее под гусеницы вражеского танка? Сколько их осталось в полях среди нескошенной ржи вперемешку с чужими солдатами в чужих мундирах? Сколько их поднималось в отчаянные безрассудные контратаки и гибло, забирая с собой жизни врага?! Чем больше убить, тем меньше их пойдет дальше. Так сказал капитан-пограничник своим бойцам, оставаясь прикрывать отход войск. И такое было.

Нет, фамилии и имена вспомнят. «Что же это я, – горько подумал Соколов. – Есть списки частей, места боев – все это отражается в журналах боевых действий. И если рота погибла, то в полку знают место и штат пофамильно. И в дивизии знают, где сражался ее полк, и так далее. Нет, безвестным не погибнет никто. Всех и каждого будем помнить. Нам бы только победить сейчас. Устоять бы только!»

То, что на него поглядывают танкисты, Алексей понял не сразу. Он шел вдоль рядов танков и поглаживал холодный металл, трогал гусеницы, отходил на несколько шагов назад, любуясь очертаниями машины. Это были новые «тридцатьчетверки», уже с некоторыми изменениями и доработками. Которые произошли после того, как Соколов вышел из стен танковой школы. У этих красавцев увеличена толщина брони башни и лобового бронелиста корпуса до 60 мм, бортовые листы установлены под большим углом. А еще погон башни расширен до размера 1600 мм, да еще появилась командирская башенка с перископом для кругового обзора. А еще новая торсионная подвеска. Да этому танку цены нет!