– Так какой танк лучше?

– Я во многих танках побывал: в старых и в новых наших, в американских, и в «Черчилле», и в «Валентайне», и в «Шермане» – приходилось и из любопытства. Лучшего танка, чем Т-34, нигде не нашел. Но это в боевом плане. А вот с точки зрения комфортности, удобства расположения органов управления, к нашему сожалению, мы уступали здорово.

– Еще и оптика…

– Их оптику нам тогда было трудно оценить, мы из нее не стреляли. Но нас инструктировали перед атакой… и у нас же все-таки были офицеры по эксплуатации танков. Они обеспечивали хорошую работу оптики наших пушек. Осуществляли пристрелку по мишеням, приводили в порядок. Они знали про немецкую цейсовскую оптику. Но на наши танки ее приспособить мы не могли. Там другие стандарты для крепления, иные размеры, диаметры и тому подобное. Надо сказать, управление огнем у них было веселее, на электричестве. Правда, у нас поворот башни и наводка по вертикали в Т-34 тоже были электрическими, а вот в Т-70 и пушка, и башня – плечом, сам ворочаешь.

– А на Т-70 какие-то успехи были?

– Нет, я на Т-70 ни одного танка не подбил. Да и не мог бы подбить. От нас просто требовали, чтобы пехота видела, что мы стреляем. А то, что мы садили в белый свет как в копеечку, так это… Командир корпуса очень требовал: «Видишь – не видишь, стреляй на ходу». Говорили, что даже сам Сталин требовал…

– Мы остановились на вашем ранении…

– Наш корпус вывели в тылы. Полк стал полностью небоеспособным. Буквально только пара машин вырвалась из-под Верхне-Кумского. Что-то «убежало», когда немцы прорвались… Всего в корпусе, согласно отчету, осталось пятьдесят три танка. Эти машины уже 27 декабря пошли по длинной большой дуге через Калмыцкие степи на Маныч, а затем на Миус-фронт. Корпус ушел, а наш полк, брошенный и забытый Богом и командованием, как абсолютно утративший боеспособность, оставили под Сталинградом. Нам только успели сказать: «Хотите воевать – формируйтесь!» Получили мы под квартиры один населенный пункт на южной окраине Сталинграда. Танков у нас уже не имелось, людей осталось с гулькин нос. Собственными силами из запчастей с подбитых машин кое-как умудрились собрать два танка. Но их у нас тут же забрали, и они ушли с бригадой.

Ну что, раздали награды, подвели итоги, помянули погибших. Нужно все начинать заново. Слово взял комполка Брежнев. Поздравил нас с наступающим Новым годом, рассказал о положении на фронтах. Мы ему задали вопрос: «Почему корпус ушел, а мы торчим здесь?» Тот развел руками: «Командование поручило нам заново сформировать полк. Это все, что я могу вам сказать». А когда вручал награды, вдруг обратился ко мне: «А тебе, Орлов, две награды. Вот орден Красного Знамени и вот приказ на назначение начальником штаба полка». Какой из меня начальник штаба полка, в двадцать лет? А у комполка куча всяких штабных и заместителей: капитаны, майоры, старшие лейтенанты… У них, конечно, глаза на лоб: «Еб твою мать, лейтенанта начальником штаба полка! А мы в таком дурацком положении». Там тоже разные водились люди. Были и такие, что не воевали, сидели в тылу. Но были и такие, которые самоотверженно исполняли свой долг. Вспоминается пожилой старший лейтенант по подвозу горючего и боеприпасов. Этот человек заслуживает самых добрых слов…

Я начал было сопротивляться, высказал сомнения, справлюсь ли. Но Николай Моисеевич, чудесный человек, сказал очень просто: «Николай, завтра будь добр представьте ваше соображение и план, как нам начать работу по формированию полка».

А я ни одной официальной бумаги в жизни не оформил. А тут мне говорят оформить план формирования полка! И тут началось…