– Ну, что там Свечкин? – поинтересовался директор у вошедшего.

– Все плохо, Андрей Иванович, – развел руками Тучин, выпятив при этом свое брюшко, обтянутое жилетом. – Дома его нет. Мать говорит, что мальчик уехал с отцом помогать в поле. Я посадил ее в автомобиль, и мы выехали на их делянку, но никого не нашли. Она предположила, что муж мог решить отправиться по дрова.

– Это черт знает что, – сквозь зубы выругался Шанин. – У парня скоро день рождения, а отец тащит его на сельхозработы.

– Я с ним уже неоднократно проводил беседу. Но Игнат Григорьевич и прежде забирал Степана на работы, и потом мальчик без труда нагонял отставание. Вот и решил, видно, дурья башка, что ничего страшного не случится. Заявил: мол, его сын самый обычный, а до дня рождения ему еще далеко.

– Сколько, кстати? – уточнил директор.

– Двадцать пять дней, – ответил классный учитель.

– Ну, может, еще и обойдется. Но на будущее… – многозначительно произнес он.

– Непременно, – заверил Тучин. – А что у Нестерова?

– Все хорошо. Показатели, конечно, не выдающиеся, но, если пожелает, то для института подтянуть Суть вполне реально.

– Ага. Ну, об этом мы еще побеседуем, – пообещал Арсений Валентинович.

Обстоятельная беседа с учителем после инициации – обычная практика. И то, что он сам не инициирован, ни о чем не говорит. Уж в теории-то он знает о Сути куда лучше своих учеников и, тем более, их родителей.

– Ладно, забирайте Витю, Арсений Валентинович. Да и я пойду займусь своими обязанностями, – произнес директор.

В этот момент во двор гимназии, ревя мотором, буквально влетел полуторатонный грузовик ДАО-26. Не будь двор заасфальтирован, и над ним непременно поднялась бы туча пыли. Оно, конечно, конец апреля и прохладно, но снег уже сошел, и который день стоит сушь. Водитель выскочил из-за руля и, подхватив переданного из кузова парня, побежал к парадному крыльцу.

– Батя? Дядь Игнат? Степка? – удивился Виктор, без труда опознав всех участников немой сцены.

– Андрей Иванович, не спешите, – обеспокоенным тоном произнесла Ирина Капитоновна. – Арсений Валентинович, если я не ошибаюсь, это несут Степана Свечкина. – Это уже к мужу.

– Да, это он, – ответил Тучин.

– Час от часу не легче. Только отмеченного Эфиром нам не хватало, – перекатывая желваки, сквозь зубы процедил директор.

Человечество стоит только в начале пути познания тайн и самой сути Эфира. Ученые пока не в состоянии дать однозначную оценку природе его происхождения. Говорили о нем еще до его проявления, но смысл в это понятие вкладывали совершенно иной. Одни считали его источником энергии, другие – чем-то вроде алхимии, не имеющей никакого отношения к науке.

А потом упал Тунгусский метеорит, после чего в мире начали происходить странные вещи. Стали появляться одаренные, которые имели непосредственную связь с Эфиром, а еще могли помочь вступить во взаимодействие с ним молодым людям в день, близкий к их восемнадцатилетию.

Чем дальше от дня рождения, тем лучше показатели. Одаренные проявлялись минимум за тридцать дней до дня рождения. Самый ранний из задокументированных случаев – тридцать пять дней. Они назывались так не только из-за самостоятельной инициации. Помимо умения «Характерник», позволяющего инициировать других и свободно видеть их Суть, они получали еще и какой-нибудь дар. Ученые не считали это сверхъестественным и сравнивали их с гениями, только и всего.

От двадцати девяти и до двадцати пяти дней проявлялись так называемые отмеченные Эфиром. Они были лишены какого-либо дара, зато являлись настоящими талантами в одной или сразу нескольких областях. Но вместе с тем относились к группе повышенного риска.