– Всем машинам. Южнее 20 замечены машины противника и около двух взводов пехоты.

– Витя, разворачивай, – крикнул Сергей, переключаясь на внутреннюю связь, но «тридцатьчетверка» и так, не дожидаясь команды, принялась разворачиваться. Виктор не стал дожидаться приказа, уводя машину из зоны обстрела.

– Не рви фрикционы.

– Командир, не учи меня жизни, – буркнул механик, работая рычагами.

«Тридцатьчетверка», шедшая впереди, вдруг качнулась и взорвалась, выбросив струю черного дыма из машинного отделения.

– Командир, Безымянова подбили.

– Вижу, Витя, вижу, выворачивай и вперед.

Танк наконец развернулся и рванул вперед. Сергей приник к окулярам перископа, наводя резкость и прикидывая дальность. По приборам получалось что-то около полутора километров.

– Один, два, три… пять, семь, одиннадцать, – считал лейтенант. – Твою бога душу! «Тигры».

Темно-коричневые коробки немецких танков, медленно приближались. Сквозь окуляры оптики было видно, как над их пушками возникают струйки дыма, однако разрывы снарядов ложились далеко позади «тридцатьчетверок», на оставленной ими дороге, внося еще большую сумятицу.

– Они нас что, не видят? – раздался голос Андрея. – Упс, ошибочка.

Танк тряхнуло от близкого разрыва.

– Бронебойным. Левее двадцать, выше три. Короткий и вправо.

Танк притормозил, вздрогнул от выстрела и резко развернулся направо.

– Борт подставляем, командир.

– Знаю. Бронебойный.

«Тридцатьчетверка», двигаясь боком, развернула башню и, сбавив ход, выстрелила, затем развернулась и, выстрелив еще раз, с ходу двинулась на сближение с «тиграми». Немецкие танки открыли беглый огонь. Шедшая метрах в ста машина резко остановилась, и из откинувшихся люков стали выскакивать танкисты, а сама машина вдруг взорвалась, вспыхнув огненным шаром.

– Блин, еще один. Кто-нибудь видел, чья машина?

– Вроде Самсонова, – раздался спокойный голос Стыцко.

– Твою! Федор, давай беглыми по пехоте. Денис, фугасный.

Один из «тигров» неожиданно закрутился на месте, распластав на земле металлическую змею гусеницы, но следующий снаряд одного из танков прекратил его мучения, превратив в коптящую железяку.

Тройка «тигров» вдруг резко отвернула и, набирая скорость, начала по дуге огибать идущие навстречу советские танки, оставшаяся шестерка машин открыла шквальный огонь, заставляя «тридцатьчетверки» маневрировать, изредка огрызаясь в ответ.

– Коробочка четыре, – раздалось в наушниках. – Это Сокол. Серега, они рвутся к дороге, задержи их, мы отвлечем оставшихся.

– Попробую.

– Витя, разворачивай к оторвавшейся троице. Федор, давай беглым. Отсекай их от дороги.

Перед самой машиной вспухло облако взрыва, и Виктор, не успевший отвернуть, со всего ходу влетел гусеницей в воронку, образованную снарядом. «Тридцатьчетверку» тряхнуло так, что у Сергея лязгнули зубы, автоматически проведя по ним языком, он коротко выругался и снова припал к окулярам.

– Короткий.

В окуляры было видно, как несколько снарядов легли между идущей тройкой немцев, и они, дружно сбавив ход, начали разворачиваться в их сторону, навстречу дерзкому танку.

Семенов прекрасно понимал, чем это грозит, один на один с тремя «тиграми» – самоубийство чистой воды. Оставалось надеяться лишь на себя да на лучшую маневренность и скорость «тридцатьчетверки», так как все остальные танки роты оказались связаны боем и не могли помочь. Танк снова вздрогнул от близкого взрыва.

– Командир, они нас с потрохами съедят, – раздался голос Виктора.

– Не съедят. Слушай сюда, Витя, делаем так.

Отто фон Майер с интересом наблюдал за русским самоубийцей, маневрирующим под их огнем.

– Смотри, Хайнс, опять увернулся.