Позже немцы будут иронически отзываться об итальянцах и их танках:

– Они отличаются от немецких тем, что имеют три скорости назад и одну скорость вперед…

И вот танкистам Армана предстояло начать первую в летописи войн танковую дуэль. Капитан подал механику-водителю Мерсону команду «Стой». Сам он сел к орудию, развернул башню и поймал в перекрестие телескопического прицела шедший впереди «Ансальдо». Выждал секунду и нажал на педаль спуска. Итальянский танк подпрыгнул, остановился и загорелся. И не похоже было, что он горит. День стоял ясный. Пламя таяло в солнечном свете. Только позже над машиной туго завился клуб черного дыма.

Бой продолжался. Вдруг на крутой покатости холма у танка Армана заклинило орудие, и ствол беспомощно уставился в сторону. Мятежники это заметили и сразу же решили, что ближайшая к ним машина стрелять из орудия не может. Два «Ансальдо» сразу же осмелели и стали приближаться к нашему танку. Цель их была ясна: подъехать вплотную к танку и через смотровые щели расстрелять экипаж.

Но затея оказалась бесплодной. Противник не знал, что смотровые щели в наших танках закрыты оргстеклом, не пробиваемым пулями. Арман по радио скомандовал ближайшим танкам открыть по вражеским машинам огонь. «Ансальдо» маневрировали, стремясь не подставить свои борта, осторожничали. Арман подал новую команду Осадчему:

– Вперед!

Танк, набирая скорость, устремился в лобовую атаку на двух «Ансальдо». Нервы у тех не выдержали, и они повернули назад. Осадчий настиг отставший танк на кромке крутого склона и ударом в корму сбросил его в мелкое ущелье.

– Ай да Осадчий! Ну и силища! – крикнул с восхищением по радио Арман.

Преследовать второго «Ансальдо» до осмотра своего танка было рискованно, и Осадчий повернул назад. Экипаж же второго «Ансальдо» в панике покинул машину и пытался укрыться между холмами. Но ему не удалось уйти от пулеметной очереди Осадчего.

Два «Ансальдо» потеряли мятежники, остальные разворачивались, чтобы укрыться за холмом. И хотя огонь наших танкистов был не очень точным, Лысенко увидел, что еще два итальянских экипажа, перетрусив, покинули машины.

Таран не прошел бесследно и для нашего танка. Когда к нему подъехал Арман, в люке показалось окровавленное лицо Осадчего.

Поль Арман на всю жизнь запомнил бои в Испании, в которых ему пришлось участвовать со своими танкистами. Он помнил не только месяц и день того или иного события, но и часы, и даже минуты. Через шесть лет, 29 октября 1942 года, уже с фронта Великой Отечественной войны, Арман писал друзьям в Ташкент:

«…Ровно шесть лет назад, 29 октября, я вышел на рассвете из штаба пятого интернационального полка, отдал боевой приказ и сел в танк…

В 8.05 механик-водитель Мерсон раздавил первое орудие мятежников, и в эту минуту начался первый наступательный бой молодой республики… В 11.00 произошел первый в мире бой танков с танками. Итальянцы отправились к праотцам… К исходу дня передо мной стояли Мерсон и командир танка Лысенко. Спецовки их были изодраны в клочья, сквозь лохмотья были видны перевязанные раны, кровоподтеки и обнаженное, в ожогах тело».

По 16 часов пришлось пробыть в танках подчиненным Армана 29 октября 1936 года. Пока им угрожала опасность, они не могли в полной мере ощущать усталости. Известно, что на учениях танкисты не всегда выдерживали за броней 8 часов. А тут в бою – в два раза больше. И возвращаясь из танкового рейда в Вальдеморо, Арман почувствовал, как он измучен.

«Итоги этого первого дня действий группы Армана были очень велики, – вспоминает А.А. Шухардин, – уничтожено и рассеяно всадников и пехоты около двух эскадронов и двух батальонов, выведено из строя 12 орудий, два-три десятка транспортных машин с грузами, а также два танка».