Во всем прочем второй сухопутный корабль повторял машину Триттона. Прежде всего, силовой установкой ему служил тот же мотор фирмы Daimler мощностью 105 л. с., сохранилась трансмиссия колесного трактора Фостера, дополненная парой поворотных колес за кормой. Движителем выступала та же плоская неподрессоренная гусеница, что и у предшественника. Толщина бронирования, роль которого исполняли листы обычного железа, варьировалась от 6 до 12 мм, и в полностью снаряженном состоянии масса машины достигала 28 тонн.

Разработка продолжалась с заслуживающей уважения скоростью: макет построили в сентябре 1915 года, с деталями конструкции определились в октябре, а сама машина поспела к 26 января 1916 года. Поначалу ее называли просто Wilson machine («машина Уилсона»), позднее Big Willie («Большой Вилли»), затем Her Majesty’s Land Ship Centipede («сухопутный корабль Ее Величества Сороконожка») и, наконец, Mother («Мама»), поскольку от нее пошли все британские тяжелые танки Первой мировой войны.

К февралю 1916 года армия наконец определилась, чего же все-таки хочет от танков – так их сочли нужным окрестить из соображений секретности, отказавшись от имени сухопутного корабля. Принятие решения последовало не ранее испытаний Mother в Хатфилде в январе и феврале 1916 года, где она успешно преодолела все препятствия, включая траншеи шириной 2,7 метра, притом в требованиях оговаривались все те же полтора метра, а вовсе не два с половиной, на которых в конечном итоге настаивал Суинтон[68]. Возможности изделия произвели глубокое впечатление на большинство присутствовавших на испытаниях военных и гражданских руководителей, пусть даже лорд Китченер и отозвался о танке как о «милой механической безделушке».

Решение относительно производства танков типа Mother, как ни странно, оставили на усмотрение штаба Британских экспедиционных сил во Франции. Его представители находились среди участников испытаний в Хатфилде и рекомендовали закупку танков, запросив, правда, всего 40 штук. Услышав о столь смехотворном количестве, Суинтон, вернувшийся в Англию в августе и занявший важный правительственный пост, убедил Военное министерство повысить количество до 100, и 12 февраля 1916 года Министерство боеприпасов распорядилось о начале производства.

Таким образом процесс эволюции танков в Британии перешел из стадии эксперимента в область практического производства и полевого применения.

Соревнуясь с танкостроителями Британии (правда, совершенно заочно), аналогичные разработки вели и инженеры Франции. Подобное развитие событий не должно особенно удивлять, поскольку обе страны сталкивались с одними и теми же проблемами на фронте и располагали сходными технологическими ресурсами. Вместе с тем не может не завораживать тот факт, что шаги, совершаемые в данном направлении в том и другом государстве, совпадали порой след в след – взять хотя бы решения о производстве танков, которые в Британии и во Франции принимались чуть ли не день в день.

Правда, французов отличала большая смелость – они сразу же определились с заказом в 400 танков. Однако на тот момент прототип французского танка еще даже не существовал, а потому запуск в производство во Франции произошел только через несколько месяцев после того, как процесс стартовал у британцев.

Как и в Британии, разработке собственно танка во Франции предшествовали различные предложения по созданию специализированных устройств с целью разрешения проблем, поставленных переходом в 1914 году к окопной войне и прежде всего связанных с необходимостью атаковать вражеские окопы, защищенные колючей проволокой. Первым шагом французов, похоже, стала затея, высказанная в ноябре 1914 года и состоявшая в переделке асфальтового катка в бронированную машину – уничтожитель «колючки». Идею в итоге удалось материализовать, и получившийся в результате каток Flot-Laffly вышел на испытания, с тем лишь, однако, чтобы быть отвергнутым, как и его собратья в Британии, предложенные Хэнки и Черчиллем. Другой версией разрушителя колючей проволоки выступал аппарат конструкции Буаро – странноватое сооружение, состоявшее из шести крупных (4 на 3 м) «скелетных» панелей, приводимых в движение мотором через посредство цепей. Выглядело оно этаким шестиугольным колесом или, если угодно, гусеницей из шести звеньев. По совету французского главнокомандующего правительственная комиссия отвергла данную схему с порога, однако спустя пять месяцев конструкцию удалось представить на суд другой комиссии, созданной техническими службами армии, которая и вынесла неизбежно негативное заключение.