— Только вы тоже документы ей не показывайте, она ж явно поймет, что к чему, если посмотрит. Она же врач.

— Лично я ей показывать вообще ничего не буду.

— И это… у вас тут точно не будет проблем из-за этого? — указываю взглядом на «загипсованную» руку.

— В истории болезни и ни в каких других документах этого указано не будет. В отделение вас кладут с реально существующим сотрясением головного мозга. Вы сами-то не спалитесь перед этой бабой.

— Девушкой.

— Да мне по барабану. Если завтра до двенадцати утра остальной части денег не будет, ваша не баба…

— Все будет, еще и сверху, — перебиваю громилу. — И вам, и всем неравнодушным, желающим помочь.

— Увидим. Палаты отдельной нет, только трехместная, но там один дед лежит. Завтра виповская освободится к двенадцати дня, может и раньше, как раз деньги привезете.

— Договорились.

Энтузиазм малость поубавился, когда я все-таки попал в палату милипиздрических размеров. Душно и воняет отнюдь не духами. Одно радует — Василиска с обеспокоенным лицом.

— Василисушка, иди сюда, — хлопаю по кровати. — Не стой в дверях.

— Я в уличной одежде.

— Садись давай, — несмело, но она все же проходит в палату, оглядываясь по сторонам. — Он спит, не боись.

— Я не знаю, что сказать. Не люблю извиняться, — пожимает плечами, после затяжной паузы, во время которой неотрывно смотрела на мою руку. — О чем вы сейчас думаете?

— Жалею, а не думаю.

— О том, что встретили меня? — выдает Василиса, не скрывая усмешки в голосе.

— О том, что не ценил время, когда у меня не болела шея, поясница и колени.

— Ясно. Ну простите, вы знаете, что я неспециально. А вообще вы сами малость виноваты.

— Да, виноват малость, — соглашаюсь, пристально всматриваясь в губы Василиски. — Мы ж вроде на «ты» были. Кое-кто мне даже средний палец продемонстрировал.

Ей очень неловко. И она совершенно точно не знает куда себя деть, от чего начинает кусать губу. Не так, как это делают девки, дабы соблазнить. Она реально жрет из-за нервов свою губу.

— Ну чего ты такая красивая?

— Это косметика, Петр Васильевич. Без нее я страшненькая.

— Ты странненькая, это факт, но меня все устраивает. Так даже интереснее.

— Мне пора, здесь в такой час нельзя находиться, — шепотом произносит она и тут же встает с кровати. Я же, не мешкая, хватаю Василису за руку.

— Нет. Посиди со мной еще несколько минут. Тебя никто не выгонит, я отблагодарил медперсонал, — тяну ее за руку и усаживаю обратно на кровать.

Смотрю на нее и сожрать охота. Действует на меня как анестезия, ей-Богу, башка сейчас и вправду не болит.

— Скажи мне что-нибудь, Васенька.

— Что?

— Что хочешь.

— Я писать хочу.

— Зараза, ты Васька.

— Какая есть. Руку отпустите?

— Пока, нет, — довольно протянул я. Может, мне реально вкололи что-то запрещенное, иначе я не знаю, как объяснить тот факт, что хочется завалить Василиску на эту узенькую кровать при незнакомом храпящем у окна пердуне.

Башкой понимаю, что она не проститутка, которая согласится на любые причуды клиента. И совершенно точно сломает мне реально руку, повали я ее на кровать. Вот как с ней быть? Максимум флирт, Соболев. Максимум. Тут даже сосаться еще рано. Для нее рано. Фирменная улыбка для Василиски, легкий прищур, подмигивание и… затык. Меня как будто закоротило.

— У вас что-то с глазом.

— Я думал, нет. Но походу, да, я пытался флиртливо подмигнуть.

— Флиртливо? Да, мозг у вас поврежден, Петр Васильевич.

— Сексуально, Васенька, сексуально. А тебе все не так.

— Да вы и без глаза сексуальный, можете не подмигивать.

— Спасибо, конечно, но я предпочитаю быть с двумя глазами.

— Я не это имела в виду, вы и без подмигиваний мужчина хоть куда. Так понятно?