Но теперь, судя по возне у обменников, лафа закончилась, ограничения сняты и просто так деньги на деньгах не заработаешь. Я слышал, что новый президент хотел отменить ограничения – вот, похоже, и отменил…

Остальное – все было так же, как и раньше. Черно-желтые такси, автобусы, непрекращающаяся суета… Как и не уезжал.

Из аэропорта можно добраться в город разными способами, но самый простой – автобус, который здесь зовется «коллективо». Подойдет 33-й, 37-й и 45-й, ходят они часто. Проезд на наши деньги меньше двадцати рублей без ограничений. Здесь всё дёшево…

Я чувствовал себя, как рыба в воде, как и не было ни Украины, ни минского СИЗО. Слон же оглядывался по сторонам – обычное дело для тех, кто попадает в Буэнос-Айрес, люди представить себе не могут, что и тут, на другой половине Земли – есть жизнь.

Поехали до конечной, плайя Конгрессо. Пока ехали, я сидел и думал. Я все-таки государственник, и Слону соврал. А в полете были российские фильмы и сериалы, я нашел новый совсем – Троцкий. Троцкого, кстати, отлично знают в Латинской Америке, он намного популярнее Ленина, его фото можно до сих пор увидеть в студенческих общагах. Так вот – снято отлично, но больше всего меня потряс эпизод, где Ленин рассказывает Троцкому про дворника, который считал, что все зло в этом мире от книг, что от книг можно ослепнуть. Он рассказывает, как смеялся над ним, а потом говорит – а может он был прав? Может, мы слепы?

Это сложно объяснить, но в том, что происходит на Украине… на всем постсоветском пространстве – виноваты книги. Те книги, что мы прочитали, и решили, что то, как мы жили раньше, неправильно. А надо – правильно. Это дорого нам всем обошлось.

Раньше ведь как то уживались… да по-братски, как-то. Потом решили что так не дело, надо быть суверенными. Стали суверенными. Потом появились политтехнологи – это ведь они в немалой степени несут вину за вражду, разожженную между народами. Потом появились «сакральные знания», на Украине – из львовских библиотек, о том как хорошо было жить при Франце-Иосифе, и как бедных украинцев веками угнетали русские. И читая эти книги – мы и в самом деле ослепли. Мы не можем посмотреть друг на друга, и увидеть, что мы почти одинаковые…

А в конце дороги той – плаха с топорами…

Это уже из другой песни…

Сели на другой «коллективо», добрались до порта – там очень удобно, в «коллективо», хорошо видно, не следит ли кто. Пешком добрались до нашего с Юриком офиса…

Юрик, кстати, мертв. Его гражданская жена тоже мертва. Их приказал убить дон Хосе.

До этого Юрик предал меня, предложив Пивовару деньги, чтобы я никогда не вернулся из Киева. За это их и убили.

А в конце дороги той – плаха с топорами…

Офис никто не занял, обстановка вся была на месте – только пылью покрыто все. Я помнил, где запасной ключ…

– Заходи, располагайся…

– Это что, твое?

– Да.

Слон с интересом осмотрелся.

– Нормально…

– Нормально. Только уборку надо сделать. И… посмотри, что в холодильнике. Наверное, выкидывать все надо…

Слон заглянул в холодильник, скривился.

– Точно… сгнило все.

Я достал мешок для мусора, вместе мы выгребли все из холодильника.

– Поехали?

– Куда?

– Пожрать купим.

…

Мясные лавки в Буэнос-Айресе называются «парильяс», и они здесь – все равно, что маленькие храмы культу мяса, который объединяет эту страну. Аргентинцы едят мясо, здесь это национальное блюдо, и мы тоже будем есть мясо, пока есть возможность его есть. Мясо тут не мороженое, как у нас, и не одни жилы и кости, как нам нередко подкидывают в магазине и на рынке. Здесь мясные породы скота, и мясо здесь настоящее. Причем аргентинцы едят его как угодно, и шашлык делают, и просто жареное мясо. В парильяс – тебе и свежего отрежут, и поджарят если надо. Конечно, надо знать места… но худшая мясная лавка здесь – примерно как лучшая в Москве.