– Верно! И сейчас я тебе покажу первый поворот.

Джонни подходит к Соне очень близко и берется за доску одной рукой, а второй прикасается к спине Сони.

– Черт. Прости, я нечаянно.

– Это обязательная часть урока? – Соня злится.

– Нет. Не нравится?

– Не нравится.

– Ладно, больше не буду. Просто у тебя такое хорошее тело. Спортом занимаешься?

– Танцы. Танго, – отвечает Соня.

– Фестивали, конкурсы, поклонники. Да? – он расковыривает Соню, как раковину, доставая из раковины ее памяти маленькие жемчужинки.

– И это тоже. Но не в этом дело. Танго меня спасало от всего. От всего вообще. Мечтала открыть свою школу.

Соня расслабляется и забывает, что не хотела разговаривать с Джонни ни о чем, кроме серфа.

– Да. Перелом ноги-то тебе не в тему, – сочувствует Джонни.

– Не в тему. Ладно, давай заниматься. Это мои проблемы.

– Кто спорит? – Джонни залезает на доску и начинает поднимать парус.

– Кстати, почему Джонни? Твой отец был американцем?

– Нет. Моя мама была актрисой, – усмехается Джонни.

Соня не очень понимает, как это связано, но дальнейшие расспросы кажутся неприличными.

Муха поднимает голову, и взгляд упирается прямо в грудь Сони.

– Сколько с меня? – спрашивает Соня, открывая кошелек.

– Двести.

Соня кладет деньги перед Мухой на стол, но взгляд Мухи, как холодное щупальце осьминога, заползает в ложбинку между грудей Сони.

Неприятно. И Соня не церемонится.

– Хорош пялиться, я начинаю дымиться!

– Я просто хотел спросить, что ты вечером делаешь.

– А по-моему, ты пялишься на мои сиськи. Просто возьми деньги.

Муха прячет купюры в стол.

– Ладно. Скажи, а ты любишь стихи?

– Стихи?

– Да, стихи, – Муха пристально смотрит на Соню.

– Стихи тебе рановато, малыш. Попробуй начать с прозы.

– Типа ты меня опустила сейчас?

– Типа я просто не хочу стирать с себя твои слюни. Избавь меня от этого, ладно?

Соня уходит. Муха смотрит ей вслед, и его ноздри яростно раздуваются.

Солнце перевалило через полдень и созрело, как созревает яблоко. Стало медовым.

Ветер треплет бирюзовый шарфик, Джонни держит его у лица и смотрит сквозь него на море. Сквозь ткань все выглядит словно в дымке. И запах… Этот запах ослепляет Джонни так же, как глаза в сумерках ослепляет внезапно вспыхнувший свет. Соня подходит ближе и рывком забирает шарфик.

– Дай сюда.

– Все еще хочешь, чтобы я с тобой занимался? – спрашивает Джонни.

– А есть выбор? – Соня недовольна.

– Муха, например. Он тоже инструктор.

– Не смешно. В море и без его слюней мокро. Да вы тут озабочены все? Местные девушки не хотят с вами иметь дела?

Джонни пропускает колкость мимо ушей.

– Во сколько придешь завтра?

– Так же. Утром, – отвечает Соня, остывая, и уходит.

Джонни смотрит ей вслед. Он еще сам не знает, что это все значит. Просто она идет, а он смотрит. Подходит Муха и садится на свой стул.

– А спорим, она тебе не даст! – резко объявляет Муха.

– Она? Мне?! – Джонни заливается хохотом.

– Тебе! – Муха все еще не успокоился.

– Смешно, Муха. Она уже готова.

– Спорим на сто долларов!

– А как ты узнаешь? Я же могу просто сказать, что типа было.

– Фотку сделаешь. Она будет голая в постели, а ты сделаешь ее фотку. Не какие-то там гламурные фотки, а такая. Просто фотка на мобилу.

– Ладно! Давай. Спорим! Через неделю будет фотка. Готовь баксы, Муха.

Они бьют по рукам.

Джонни бросает пустую бутылку, она пролетает несколько метров и попадает точно в мусорницу.

Если ты девушка и твоя профессия – танго, ты неизбежно должна танцевать на публике. И тебе нужен хороший партнер. Его тело должно понимать твое тело, и его дух должен воспламенять твой дух. Если этого нет, то все бесполезно. Танго – это танец двоих, ставших одним целым.