–Всё прое…и… Ваша б…довитость, достигнув предела стервозности будет насильственно упразднена и заменена онанизьмом по обязательной программе, понимаешь…Синька-чмо, но, пить не брошу.

Я вздохнул, осознавая, как это всё верно, дружески напутствуя, зашвырнутой в него какандрией. – Ваще пох…Лети отсюда. Здесь тоже нормально кормят. Х…та-твоя свобода! Видел я-ничего особенного. Как блювотина расплывшаяся выглядит. И воняет также.

Венсомино молча взмахнул крылом и полетел прочь.

Хотя и во взмахах крыльев отчётливо было слышно.– Ну и пошёл ты нах....нах…нах…

Я посмотрел на попугая, и его красный галстучек, болтавшийся в воздухе, словно на прощание махал нашим несбывшимся надеждам о светлом грядущем. С досады я пнул павлина под его роскошный драгоценный хвост.

Получивши пинок, он с обожанием и подобострастием опять посмотрел на подателя пендаля…Вот так я и стал здесь местным вождём зверинца Теодором I. Теперь в непререкаемом авторитете у них после дерзкого побега на правах самого крутого самца.

Я видел этот мир по-настоящему. И ничего хорошего там не успел лицезреть.

И действительно, зачем нужна эта свобода, если ты не великий ум, способный перетряхнуть всё бытие вверх-ногами к е…ё…ной матери?!

У всех же остальных даже самая малюсенькая порция свободы ведёт к бесконечному множеству проблем. Как это раб может перестать трястись от собственной тени, а царь вдруг начнёт вести себя не по-царски, кататься с челядью в трамваях, скромно одеваться без выпендрежа, да ещё уметь прощать искренне?!Нет.

Он должен величественно угощать объедками слуг, иметь великий план на годы и годы вперёд, даже если это полная туфта, а несогласных всех и каждого гасить беспощадно посохом. А то его самого табакеркой апоплекснут "прощённые", или с книжного склада бабахнут, пока охрана в носу ковыряется. Или банально самцы нашего брата макаки бывшего вождя как газету элегантно раздерут, едва-едва тот стареть начнёт… Ну, а если кто-то из подчиненных вдруг дискредитнул длинным языком не того, кого надо…тому общий привет из зоопарка.

И венчает это всё какой-то суровый бородатый мужик с палкой на небе, который даёт ею по башке, тем кто плохо себя ведёт. Ну-ка, всё бросил и бодренько преодолел отсталость столетнюю за десять годиков! А иногда просто так отвешивает, чтобы «верилось» активнее.

Вот такой он, весь мир насилья мы разрушим до основания в е…ё…ну историческую мать.

Глава 5. Побег.

– Мать гнабийскую! -Вернон тяжело очнулся от ударившей ему в лицо струи воды из шланга. Сейчас, раздетым по пояс, он находился на грязном полу, к тому же пристёгнутым наручниками к холодной бетонной стенке.

Стенка та была недоступна взору Вернона, по причине его нахождения к ней затылком. Но, обоняние иже с ней интуиция подсказали, что стенка перепачкана брызгами свежей и уже запекшейся крови. А еще здесь отчетливо ощущался запах боли, ужаса и внеурочной работенки для мадам костлявой.

Да в этом месте и не нужны были особо, ни обоняние, ни интуиция!

Когда ты приходишь в себя, пристегнутый наручниками, а у тебя оба глаза заплыли в кровавую кашу, нос сломан в нескольких местах, также, как и пальцы, а «вместилище для интуиции» превращено в одну сплошную плохо прожаренную котлету… и напротив стоят несколько неизвестных субчиков, явно устроивших для тебя всю эту творческую «кулинарию». И готовые продолжать еще и еще под бесконечные особо информативные оскорбления и непристойные угрозы в твой адрес.

Такой переплет, дорогие друзья, по-взрослому трудно перепутать с общественной безобидной избой-читальней, где все ведут себя тихо и приветливо, обмениваясь культурнокодовым мнением относительно выбитых зубов в первом же раунде у бедолаги Кафки, окажись тот на месте папаши Хэма в бою против чемпиона мира по боксу в тяжелом весе.